Он как забежал с шумом, так и удалился, громко хлопнув дверью. Нина Ивановна и Анна Егоровна недоуменно посмотрели на меня, я ничего не стала объяснять, пусть останется нашей маленькой тайной.

В обед заглянула секретарь директора.

– Ольга Иосифовна, вас срочно Владимир Николаевич вызывает. Зачем? Он не сказал.

«Наверное, не всю желчь из себя вытряс», – подумала я. И не угадала. Что-то на него нашло. Киселев был, как никогда, обходителен и весел.

– Хотите анекдот, ваш, одесский, вчера мне рассказали. «Изя, я слышал, у тебя теща скоропостижно скончалась. А что у нее было? – Ой, всякое говно. Старый диван и комод. Даже телевизора не было».

Все-таки, если внимательней присмотреться, наш директор видный мужчина, и костюмчик на нем ладно сидит.

– Собирайтесь быстро, и никаких возражений. Едем отмечать, контору похвалили. Владислав Дмитриевич тоже подъедет, я ему позвонил, хотел порадовать, а он уже сам все знает, еще вчера ему сообщили. Мегера же ты, Ольга. Но баба симпатичная, по секрету, два зампреда на тебя глаз положили, еще подерутся, будешь виновата. Мишка твой не приревнует?

– Он не из ревнивых, – мы пожали друг другу руки в знак примирения.

Как просочилось мое одесское прозвище через полторы тысячи километров до Москвы… Я тоже расскажу одесский анекдот, пусть он и с бородой: «Коля, я беременна от тебя. – Очнись, Маша, что такое ты мелешь, мы же никогда с тобой в постели вместе не валялись? – Я сама ума не приложу».

Вот и я ума не приложу.