они [правительственные силы Пномпеня] собираются сделать премьер-министром, когда избавятся от [премьер-министра] Лонга Борета. Дин говорит, цените ваши ясные и точные инструкции о том, что последние события, касающиеся возвращения Сианука в Камбоджу, не изменят график «Орлиной тяги». Он определенно хочет продолжать в том же духе.

К: Ну, что интересует президента, так это должны ли мы оставить там одного или двух офицеров и Дина [чтобы помочь Сиануку, если он вернется].

Х: Он конкретно сказал в сообщении – сказал Дин, – что это было бы совершенно бесполезно, если не было каких-либо гарантий их безопасности… Вы просто оставляете заложников. И он не считает это необходимым или желательным. Он сказал это в телеграмме вчера вечером.

К: Ну, не мог бы ты… сколько времени нужно, чтобы произвести челночный обмен информацией?

Х: Пару часов.

К: Не мог бы ты передать ему сообщение и поднять вопрос [идею остаться] с ним? Скажем, президент интересовался, может ли он сыграть полезную роль и думал ли он, что он может, – он оставляет решение за ним. Это не приказ. Но президент действительно хочет получить его взвешенное суждение по этому поводу.

Х: Хочет – взвешенное суждение остается за ним.

К: Ага.

Х: Это то, на что Шлезингер жалуется, на метод вывоза или на вывоз вообще?

К: Послушайте, президент…

Х: Сейчас он меняет свое мнение.

К: …Президент полностью поддерживает тебя. Нет-нет, Шлезингер хочет, чтобы ты вылетел уже вчера, и Шлезингер хочет убраться отсюда и послать к черту камбоджийцев.

Х: Ага.

К: Нет, нет, нет, однако президент хочет посмотреть, сможем ли мы организовать передачу власти и сохранить там свое присутствие в случае смены власти.

Х: Я просто отправил ему сообщение, в котором говорилось, что дайте нам знать, как Вы можете общаться с ними после того, как Вы покинете то место, чтобы мы могли общаться с ними, если возникнет какая-либо необходимость. Мы включим это в то же сообщение – хорошо? Я думаю, что будет хорошо сделать это точно в таком же духе.

К: Мы можем передать Сиануку еще одно сообщение? Спросить, как мы можем связаться с ним в Пномпене, если нам нужно выбраться до этого… что мы хотели бы оказать ему некоторую поддержку.

Х: Если он доберется до Пномпеня?

К: Ага.

Х: Вы знаете, что есть кабельное сообщение; будет ли этот канал еще работать – другой вопрос. Если он доберется до Пномпеня.

К: Ага.

Х: У нас пока нет информации о том, что Сианук согласился поехать в Пномпень.

К: О, нет.

Х: Я думаю, это может быть следующее сообщение Сиануку.

К: Вы можете это тоже отправить?

Х: Мы скажем [главе пекинской миссии связи Джорджу Г. У.] Бушу, чтобы он имел в виду, что, когда Сианук вернется к нему и скажет: «Хорошо, я готов отправиться в то время», он должен спросить его…

К: Нет, он должен спросить его раньше.

Х: Раньше?

К: Он должен сообщить ему, что мы думаем о выводе оттуда нашего посольства.

Х: Что ж, если мы сделаем так, – я откладывал разъяснение ему этого, потому что это могло бы подтолкнуть Сианука к тому, что он ни черта не станет делать. Потому что он подумает: а) если нас не будет там, у него не будет никакой защиты, и б) …что все кончено, так зачем на что-то соглашаться? К черту это.

К: Хорошо. Он узнает до завтрашнего утра.

Х: Да, к тому времени нас, конечно, не будет.

К: Но тогда и сделки не будет.

Х: Сделка все еще существует, потому что сделка больше не зависит от нас. Она зависит от того, объявят ли камбоджийцы публично то, что он хочет, чтобы они объявили, то есть…

К: Послушай, тебе лучше придумать средство связи – с Сиануком в Пномпене – и сообщить ему об этом за два часа до выполнения нами операции по эвакуации «Орлиная тяга».

Х: Хорошо.

К: Сказать, что мы уходим, но мы хотим, чтобы он знал, что это средство, с помощью которого он может связаться с нами, и, как только он сможет обеспечить безопасность персонала посольства, мы вернем их.

Х: Хорошо.

К: Ты понимаешь, о чем я?

Х: Ага. Ага. Пусть Дин ждет в Бангкоке, рядом, наготове.

К: Совершенно верно. И Дин тоже должен сказать об этом остальным.

ПОСОЛ ХАБИБ – КИССИНДЖЕР

Пятница, 11 апреля 1975 года

10:25 утра

…

К: Извини, что снова беспокою тебя. Еще один вопрос: я пытаюсь освежить свою память, потому что я собираюсь снова увидеться с президентом через несколько минут, – мы разрешили нашему посольству обратиться к Сиануку много недель назад, не так ли?

Х: О да.

К: Каков был его ответ?

Х: Ответ был такой – помните, когда он попросил нас вернуть ему культурные ценности. Мы вернулись к этой теме и сказали, что готовы обсудить любые политические вопросы. Он ответил, что для него неуместно обсуждать политические вопросы.

К: Нет-нет, это я помню. Но разве мы не раньше в какой-то момент…

Х: Да, мы отправили сообщение через китайцев – это было в феврале или позднее; минутку, г-н Миллер [референт] в моем кабинете. ([Миллеру] Когда мы обратились к китайцам и сказали им – передайте сообщение Сиануку, что мы хотели бы встретиться с ним или одним из его представителей, помните, что Вы это готовили – это было в феврале.) В феврале Вы лично – я сделал это, а затем Вы лично сказали Хань Сюю [главе Миссии связи Китая в Вашингтоне] передать сообщение, что мы будем готовы встретиться с Сиануком или его уполномоченным представителем.

К: У нас так и не было ответа.

Х: Мы так и не получили ответа.

К: Как ты думаешь, они это передали?

Х: Я уверен, что это так. […]

К: Значит, мы не упустили возможности вернуть его раньше?

Х: Нет, сэр.

К: Хорошо.

Х: Конечно, в январе у нас была французская инициатива.

К: Ага.

Х: В декабре.

К: Конечно, ты не знаешь, что [они] передали.

Х: О, они передали это, потому что, помните, тогда мы передавали то же самое.

К: О, верно. Как мы это передавали?

Х: Через китайцев.

К: Ага. Хорошо. Отлично.

Х: Все в порядке.

К: Теперь моя совесть чиста.

Х: Нет, недостатка в усилиях нет.

К: Верно. Если бы твоя компетентность соответствовала твоей лояльности, мы, возможно, не потеряли бы так много стран.

Х: Ага. Спасибо.

…

К: Послушай, ты проделал героическую