— Отпусти его, сынок, а не то я проломлю твою твердолобую башку! Клянусь Йисусом! Отпусти его, а не то я изжарю твою задницу и подам тебе на тарелке!

Существо в подвале в очередной раз взревело, и от этого рева заложило уши, но Ричи распознал в реве не только ярость. Может, страх. Может, и боль.

Он со всей силы потянул Билла на себя, и тот вылетел из окна на траву. Посмотрел на Ричи потемневшими от ужаса глазами. Перед его куртки стал черным от угольной пыли.

— Бы-ы-ыстро! — Билл тяжело дышал. Чуть ли не стонал. Схватил Ричи за рубашку. — М-м-мы до-о-олжны…

Ричи услышал, как вновь осыпается куча угля. Мгновение — и в окне подвала показалась морда оборотня. Он зарычал. Лапы принялись рвать траву.

«Вальтер» оставался при Билле — несмотря ни на что, он так и не выпустил пистолета из правой руки. Теперь же он взялся за рукоятку обеими руками, прицелился и нажал на спусковой крючок. Грохнуло, как и прежде. Ричи увидел, как у оборотня отлетела часть черепа, поток крови заструился по одной половине лица, пропитывая и шерсть, и воротник школьного пиджака.

Оборотень с ревом начал вылезать из окна.

Медленно, словно во сне, Ричи сунул руку под куртку. В задний карман джинсов. Достал пакетик с изображением чихающего мужчины. Разорвал его, когда окровавленное ревущее существо вылезало из окна, оставляя когтями глубокие борозды в земле. Разорвал и сжал. «Возвращайся на место, сынок!» — скомандовал он Голосом ирландского копа. Белое облако пыхнуло оборотню в морду. И рев стих. Оборотень в почти комичном изумлении уставился на Ричи, в горле у него что-то сдавленно свистнуло. Его глаза, красные и затуманенные, не отрывались от Ричи, вероятно с тем, чтобы запомнить его раз и навсегда.

А потом оборотень начал чихать.

Он чихал, и чихал, и чихал. Слюна ручьем текла из пасти. Зеленовато-черные сопли вылетали из ноздрей. Ошметок одной угодил Ричи на кожу и обжег, как кислота. Ричи смахнул соплю с криком боли и отвращения.

На лице оборотня по-прежнему читалась ярость, но теперь к ней прибавилась и боль — сомневаться в этом не приходилось. Билл, возможно, тоже доставил оборотню неприятности с помощью отцовского пистолета, но Ричи зацепил его сильнее — сначала Голосом Ирландского копа, теперь чихательным порошком.

«Господи, будь у меня зудящий порошок или „зуммер смеха“,[161] я бы, наверное, сумел бы его убить», — подумал Ричи, а потом Билл схватил его за воротник куртки и отдернул от окна.

И хорошо, что отдернул: оборотень перестал чихать так же неожиданно, как и начал, и прыгнул к Ричи. Очень быстро — невероятно быстро.

Ричи, наверное, так бы и сидел, с пустым пакетом из-под чихательного порошка доктора Ку-Ку, таращась на оборотня, думая, какая бурая у него шерсть, какая красная кровь, ведь в реальной жизни нет ничего черно-белого, сидел бы, пока лапы оборотня не сомкнулись у него на шее, а длинные когти не вырвали гортань, но Билл схватил его снова и рывком поставил на ноги.

Ричи, спотыкаясь, устремился за ним. Они обежали угол и уже на лужайке Ричи подумал: «Он не решится преследовать нас, мы на улице, он не решится преследовать нас, не решится, не решится…»

Но оборотень преследовал. Ричи слышал, как тварь издавала какие-то звуки, рыча и фыркая.

Они добрались до Сильвера, прислоненного к дереву. Билл запрыгнул в седло, бросил отцовский пистолет в проволочную корзинку перед рулем, в которой они обычно перевозили игрушечное оружие. Ричи рискнул оглянуться, усаживаясь на багажник, и увидел, что оборотень мчится через лужайку, отставая от них футов на двадцать. Кровь и сопли смешались на его пиджаке, какие носили в средней школе. Белая кость торчала из волос на правом виске. Чихательный порошок белел на крыльях носа. И тут Ричи увидел кое-что еще, что окончательно повергло его в ужас. Во-первых, на пиджаке оборотня не было молнии. Ее заменяли большие пушистые оранжевые пуговицы, вроде помпонов. Во-вторых… тут Ричи стало дурно. Он понял, что может лишиться чувств, а то и сдастся, позволив этой твари убить его. На пиджаке золотой нитью вышили имя и фамилию — стоило такое удовольствие в «Макенсе» ровно бакс.

Вышитую надпись на пиджаке оборотня сильно замазала кровь, но Ричи все равно смог прочитать и имя, и фамилию: «РИЧИ ТОЗИЕР».

Оборотень прыгнул на них.

— Поехали, Билл! — взвизгнул Ричи.

Сильвер двинулся, но медленно… слишком медленно. На разгон у Билла уходило так много времени…

Оборотень пересек утоптанную тропу, когда Билл выехал на середину мостовой. Кровь забрызгала вылинявшие джинсы чудовища, и Ричи, оглядываясь через плечо, не в силах отвести глаз от этой жути, словно загипнотизированный, видел, что в некоторых местах швы на джинсах разошлись, и из дыр торчит грубая бурая шерсть.

Сильвера мотало из стороны в сторону, Билл стоял на педалях, держа рукоятки руля снизу, подняв к затянутому облаками небу голову, с взбухшими на шее венами. И однако игральные карты еще шелестели по отдельности.

Лапа протянулась к Ричи. Он издал жалкий вскрик и отпрянул. Оборотень зарычал, осклабился. Он был так близко, что Ричи мог разглядеть желтоватые белки глаз, ощутить сладкий запах протухшего мяса в его дыхании. Из пасти торчали кривые клыки.

Монстр замахнулся на него лапой, и Ричи снова вскрикнул. Он не сомневался, что ударом ему снесет голову, но лапа прошла перед лицом, разминувшись на какой-то дюйм. А ветер, поднятый лапой, отбросил со лба Ричи мокрые от пота волосы.

— Хай-йо, Сильвер, ВПЕРЕ-Е-ЕД! — прокричал Билл во весь голос.

Он добрался до вершины короткого пологого холма, но даже небольшого уклона хватило, чтобы Сильвер набрал скорость. Шелест карт сменился пулеметным треском, Билл отчаянно крутил педали. Сильвера перестало мотать из стороны в сторону, он мчался по Нейболт-стрит к шоссе 2.

«Слава богу, слава богу, слава богу, — билась мысль в голове Ричи. — Слава…»

Оборотень снова взревел («Господи, похоже, он ревет ПРЯМО У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ», — успел подумать Ричи), и тут же воздух перестал поступать ему в легкие: воротники рубашки и куртки пережали гортань. Изо рта у него вырвалось булькающее хрипение, но Ричи успел ухватиться за Билла прежде, чем его сдернуло бы с багажника. Билл подался назад, продолжая крепко держаться за руль. На мгновение Ричи подумал, что большой велосипед сейчас накренится и сбросит их обоих на мостовую. А потом его куртка, которая уже и так просилась в мусорный бак, разорвалась с громким треском, можно сказать, пернула от души. И Ричи вновь задышал свободно.

Оглянувшись, он посмотрел в мутные, убийственные глаза.