— Да.

— Вам надо будет еще сделать портфолио.

— Портфолио?

— Да. Мы это сделаем сами, а стоимость вычтем из ваших денег. В портфолио должны быть указаны ваше имя и ваши параметры: рост, вес и так далее… Умеете вы делать что-нибудь особенное? Скажем, ездить верхом или что-нибудь в этом духе?

— Да, умею ездить верхом.

— Хорошо? — Многочисленные молодые неумехи с не оттуда растущими руками вечно уверяли Дика, будто умеют ездить верхом; но малейшее соприкосновение с любым чуть более норовистым, нежели курортный ослик, животным сразу же вызывало у них жалобный скулеж.

— Да, и немного охочусь, — сказал Макс.

— Прекрасно. Еще что-нибудь? Что-то необычное?

— Могу танцевать чечетку.

— Вот как? Кто это вас научил?

— Мама.

— Похоже, она была жизнерадостная женщина.

— Да, — сухо и коротко ответил Макс.

— Хорошо. И вам надо будет вести досье.

— Какое досье?

— Досье с вашими фотографиями. Мы получаем отпечатки всех наиболее удачных снимков, вырезки из журналов и тому подобное. Да, и некоторые пробы вам надо сделать прямо сейчас. После нашей беседы я вас направлю к Ричу Фуллеру. Он часто делает для нас пробы. У вас какая-нибудь другая одежда с собой есть?

— Нет. Извините.

— Ну что ж, тогда пробы лучше отложить на другой день. Как у вас с телосложением?

— Хиловатое.

— Ну, ничего. Вы еще молоды. И по этой причине будете получать заказы в основном на участие в костюмных съемках, по крайней мере поначалу. Деньги это небольшие, но зато всему научитесь. Может быть, придется сняться в рекламном ролике. А может, и принять участие в каком-нибудь показе.

— Показе?

— В показе мод.

— Не уверен, что мне захочется это делать, — проговорил Макс.

— Я бы вам не советовал отказываться. — Тон у Дика был решительный и категоричный. — Раз уж вы ввязались в эту игру и хотите в ней преуспеть, мой вам совет: беритесь за все, за что только сможете. Учитесь. Показы, вероятнее всего, будут не здесь, а за границей. В Милане, Париже.

— Ну, тогда ничего, — поспешно согласился Макс.

— Паспорт у вас есть?[26]

— Разумеется, — удивился Макс.

— У многих ребят вашего возраста его еще нет. Послушайте, значит, я договариваюсь с Ричем, что в какой-то день на будущей неделе вы зайдете к нему.

Рич Фуллер бросил на Макса всего один-единственный взгляд и сразу же понял, что перед ним нечто гораздо более серьезное, нежели очередная модель, годная лишь на то, чтобы сделать несколько фотоподборок по модам или снять пару-другую рекламных роликов: перед ним была целая новая линия. Макс обладал — и Рич сразу же увидел это, еще только вглядываясь в темной комнате в первые контуры самых первых контактных отпечатков, что лежали перед ним в ванночке с проявителем, — обладал чем-то редким, захватывающим, каким-то особым, специфическим качеством, которое пока еще не встречалось в этой сфере. Он был красив, он был фотогеничен, он был изящен, на нем хорошо сидела одежда, но Рич понимал: ребят с такими качествами он сможет найти десятки, даже, пожалуй, сотни. В Максе поражало другое: какое-то странное, почти невероятное сочетание очевидной принадлежности к высшему обществу и — Рич порылся в памяти, подыскивая наиболее точное слово, — явного подонка. Сексапильного подонка. Макс был проституткой, но проституткой высокого происхождения. Вот он стоит — самонадеянный, с прекрасными манерами — и терпеливо выжидает момент, когда у него появится возможность продаться. Продаться, и притом очень дешево, любому, кто сумеет вызвать в нем сексуальный интерес. Потрудитесь только заинтриговать, возбудить, «завести» меня, говорили эти презрительно глядящие, пустоватые большие глаза, эти полные, капризно надутые губы, — и я ваш. Это был облик человека не столько сексуального, сколько стоящего на пороге открытия для себя секса: любопытствующего, голодного и откровенного в этих своих чувствах. С таким образом можно было продавать все, что угодно: одежду, продукты, настроения; но лучше всего можно было продавать самого Макса. Причем самым взыскательным покупателям, готовым хорошо платить.

Рич снял трубку и набрал номер Дика Крейса.

— На этом парне может получиться большущее дело, — выдохнул он.

Когда позвонил Дик Крейс, Макс как раз упаковывал чемоданы, собираясь в Нью-Йорк.

— Снимки неплохие, — сказал Крейс, — думаю, скоро я найду для вас работу. Вы сможете начать прямо сейчас? Встречаться, с кем необходимо, ну и так далее?

— Знаєте, — замялся Макс, — я собираюсь на пару недель в Штаты. Но после этого я свободен.

— Хорошо. Да у вас сейчас и не будет особой работы. Август всегда мертвое время. Но досье на себя вам надо начинать готовить. Так других планов у вас нет никаких? Поступать в колледж или что-нибудь в этом роде?

— Нет, — ответил Макс. — Никаких.

— Отлично. А в Штатах что вы собираетесь делать?

— Ничего особенного. Навещу бабушку, и только.

— Бабушка, можно я тебя кое о чем спрошу? Насчет мамы? — Выражение лица у Макса, когда он посмотрел на Бетси, было очень серьезное и уважительное; они сидели вдвоем в маленькой гостиной на верхнем этаже дома по 80-й Восточной улице; Фред III только что уехал в банк.

— Дорогой, конечно же, можно. Мне ничто не доставляет такого удовольствия, как возможность поговорить о ней. Такое ощущение, будто она сама на время возвращается сюда. — Бетси с трудом выдавила из себя слабую, но призванную показать бодрость улыбку. — А что именно тебя интересует?

— Разное. Прежде всего мне бы хотелось знать, какой она была в детстве, еще девочкой.

— Ну, тут я легко тебе отвечу. Она была просто самой очаровательной девчушкой. Очень красивой. Но вечно попадала в неприятности.

— Значит, я в нее пошел, — проговорил Макс. — Такой же непослушный.

— Может быть, и так, дорогой. Но только я бы не сказала, что она была такой уж непослушной, просто она всегда попадалась. А вот Малыш, твой дядя, каким-то образом не попадался никогда. И она была очень смелой, всегда противостояла твоему деду, доказывала свое. Возможно, я не должна тебе этого говорить, но он относился к ней слишком жестко. А она изо всех сил старалась быть хорошей, так прилежно училась и, конечно же, прекрасно танцевала, она даже хотела пойти на сцену, как вот сейчас Мелисса хочет, но только по характеру она очень сильно отличалась от Мелиссы, была менее… уверена в себе. Я тебе никогда не рассказывала о том, как она однажды убежала и…