30 октября в большой аудитории Славянского семинара открылось публичное заседание, собравшее «друзей и почитателей покойного», членов эмигрантских общественных организаций, но, по оценке Изюмова, «публики было не так много – сто человек с небольшим: молодежи не было». Место за столом президиума заняли члены Пражской группы ТНСП Вас. И. Немирович-Данченко (председательствующий), С. И. Гессен, А. Ф. Изюмов и приглашенные П. Н. Милюков и Е. Д. Кускова. Свою речь Милюков начал с признания: «С покойным и тем направлением, которое он разделял, мы не всегда сходились. В данное время мы как будто друзья»747. Он назвал Водовозова «гладиатором, сражающимся с раной в груди», который, стремясь к революции, отчетливо предвидел ее «срывы и ужасы», что сделало его «с давних пор по существу глубоким пессимистом». Милюков утверждал, что в 1917 г. Водовозов защищал «почти полностью кадетскую программу», разрыв А. Ф. Керенского с Л. Г. Корниловым «считал несчастьем», а в эмиграции «жаждал антибольшевистской революции»748.

Убеждая Ольгу Александровну, которая жестоко винила себя в смерти мужа и выражала желание уйти вслед за ним из жизни, что «новым горем, новым ударом по другим людям прошлого не исправишь и не искупишь», Изгоев советовал ей взяться, «хотя бы пока и без возможности рассчитывать на печатание», за написание воспоминаний о покойном, заслуживающем того, чтобы память о нем «была сохранена любящей рукой». Пытаясь отвлечь вдову от ее мысли «наложить на себя руки», Изгоев горячо внушал ей, что надо «заставлять себя жить», а в письме от 24 октября доказывал, что обязанность живущих – «сохранить то самое ценное, что осталось от покойных дорогих людей» и нет никого, кроме Ольги Александровны, кто мог бы взять на себя эту задачу749. Вдова приступила к воспоминаниям, которые так и остались незавершенными, ибо она «находилась в подавленном состоянии, отказывалась от пищи, все время говорила о смерти»750, а на сороковой день, 15 ноября, не явилась на панихиду. «Предчувствуя что-то недоброе, – вспоминал Н. О. Лосский, – мы пошли в пансион, где была ее квартира. Дверь была заперта. Никто не откликался. Когда полиция открыла дверь, оказалось, что Ольга Александровна покончила с собою: она приняла большую дозу какого-то снотворного»751. Газеты сообщали, что вдова отравилась вероналом, а в оставленном письме объясняла, что «считает себя виновной в том, что не уберегла мужа и не предупредила его самоубийство»752.

7 декабря Изюмов написал Бердяеву: «Мы все тут в Праге были потрясены смертью В. В. Водовозова, с которым, я знаю, когда-то давно Вы были близки. Если бы я написал Вам все подробности, то и Вы признали бы, что это какая-то самурайская смерть. Смерть его жены меня так не поразила, т. к. я видел ее настроение: она мучила себя, по-моему, совершенно напрасной мыслью, что не смогла усмотреть за ним»753. Бердяев лаконично ответил 21 декабря: «В молодости в студенческие годы я хорошо знал В. В. Водовозова, и меня тяжело поразила его смерть»754.

Подруга Ольги Александровны, византинистка М. А. Андреева, торопила Изюмова с визитом в пансион «Карлтон», где жили покойные, чтобы просмотреть бумаги Водовозова755, и 1 декабря Изюмов сообщил историку М. М. Карповичу: «Ольга Александровна оставила мне распоряжение разобрать их архив и сохранить то, что я найду нужным. Вот сейчас и занимаюсь этим грустным делом»756. В своем отзыве от 4 декабря Изюмов указывал, что речь идет о бумагах, найденных в письменном столе покойного (хотя часть их, «как не представляющих никакого интереса, пришлось выбросить»: черновики, газетные вырезки и пр.), которые были унесены «в двух больших чемоданах», причем наибольшую ценность представляют более 200 писем за 1922–1933 гг.: «…политической переписки В. В. почти не вел»757. Заслушав 5 декабря отзыв Изюмова «об архиве, оставшемся после В. В. Водовозова», Ученая комиссия РЗИА признала желательным принять его «в полном объеме – на условии неопубликования и неоглашения предсмертного письма В. В. Водовозова в течение двух лет», с выделением близкой подруге его жены, художнице Н. И. Ягудке, 1000 крон на приведение в порядок могил супругов758.

«После О[льги] А[лександровны], – делился Изюмов с Алдановым 26 ноября, – остались некоторые малоценные вещи, заложенные в ломбарде. Больше, в сущности, ничего не осталось, кроме книг, которые поручено передать в местную русскую библиотеку, и самой убогой обстановки, которая по завещанию передана одному близкому человеку». Изюмов просил Алданова обсудить с парижскими товарищами, не смогут ли они помочь пражанам деньгами, ибо, «право же, Василий Васильевич заслуживает того, чтобы мы не оставили его и О[льги] А[лександровны] могил незаметными и исполнили их последнюю волю»759. Речь шла о страховом полисе, по которому Водовозов и Ольга Александровна переводили деньги ее сестре, З. А. Лихаревой, но из‐за нищенского существования «тысячу с небольшим франков они не смогли отправить, и эта мысль, видимо, мучила обоих перед смертью» (парижане собрали 470 франков, из которых львиная доля поступила от эмигрантских «богачей» А. С. Альперина и А. А. Титова). «Ольга Александровна просила выкупить из ломбарда ее мелкие вещи и их переслать сестре в уплату долга, – пояснял Изюмов Титову 21 января 1934 г. – Так как вещи посылать невозможно, то пришлось выкупить и продать, хотя эта операция дала гроши, ибо и вещи-то были малоценные. Кое-что удалось собрать, кое-что надеемся получить от архива за бумаги, – это тоже немного, так как и бумаг-то немного, но вообще, видимо, покроем если не все, то почти все. Из присланных Вами денег – 350 фр[анков] я передам Ягудке для отсылки сестре, а остальные пойдут на мелкие долги, которые остались по всяким хлопотам»760. 14 февраля довольный Изюмов написал Мякотину: «С делами В. В. В[одовозова] все устроилось. Бумаги я продал за 1000 [франков], да несколько сот, спасибо, парижане прислали. Теперь могилы будут устроены и долги заплачены. Пусть спят спокойно эти мученики»761.

В. Л. Генис

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ В. В. ВОДОВОЗОВА762

1886

Историк-мизантроп // Неделя. 1886. № 48. Б. п.; Политические известия // Там же. № 49–52. Б. п.

1887

Международные отношения в 1886 г. // Неделя. 1887. № 1. Б. п.; Политические известия // Там же. 1887. № 1–8. Б. п.

1889

Милитаризм и капитализм // Русская мысль. 1889. № 9. С. 70–90.

Из Шенкурска (Архангельской губ.) // Неделя. 1889. № 24. Б. п.;