А Даше приснилось, что она по своим выкройкам сшила для Луняшкина желтую рубашку, но тот не хочет надевать обновку, выскальзывает из пальцев и удирает под потолок…

Леша проснулся рано и сразу глянул вверх, в угол, где ночью устроился Лунчик.

Месяца там не было.

Леша расстроился, а потом подумал: «Наверно, приснилось…»

Но тут ощутил он на себе какое-то шевеление. На простыне, которой укрывался Леша, туда-сюда шагал на своих тонюсеньких ножках Лунчик Луняшкин. Шагал сосредоточенно, заложивши ручки за спину.

Утреннее солнце уже пробивалось в щели, и малыш месяц теперь почти не светился. Он был похож на игрушку из желтого фарфора.

— Здравствуй, Лунчик… — Леша протянул к нему ладонь. Малыш сразу прыгнул на нее и подбоченился. Вот, мол, я какой.

Тут и Даша проснулась. Запищала от радости, забралась к Леше на кровать. Потянулась к Лунчику.

— Ой ты мой хорошенький…

— Осторожнее… Что ты над ним сюсюкаешь, будто над куклой? Он ведь живой.

— Разве живого нельзя приласкать? — обиделась Даша.

Леша сказал примирительно:

— Ладно, пошли к Ыхалу, покажем Лунчика…

Было еще прохладно и росисто в тени старых яблонь. Вход в баньку успел опять зарасти крапивой. Леша поэтому из рогатки пульнул глиняным шариком в оконце. Не сильно, а так, чтобы стекло звякнуло, но не разбилось. Потом еще раз…

Заспанное Ыхало выбралось из печной трубы.

— Что за хулиганство! Вот я вас…

— Простите, пожалуйста… — начала Даша.

— Ой! Ых… — Обрадованное Ыхало скатилось с трубы и крыши в чертополох. — Я думало, это воробьи клювами в окошко стучат, есть у них такая привычка… Доброе утро.

— Доброе утро! Смотри, Ыхало, кто у нас есть! — Леша уже был с Ыхалом на «ты». — Из икринки вывелся… Даша, покажи.

Даша раскрыла ладошки.

— Ых ты-ы! — Ыхало заулыбалось беззубым ртом. — Какой славный месячонок…

Лунчик Луняшкин заприплясывал и застрекотал. Потом прыгнул в руки к Ыхалу.

— Что он говорит? — прошептала Даша.

— Ну что… Радуется. Вроде как «тра-та-та, тра-та-та, хорошо на белом свете…». Вы ему нравитесь… И я тоже… — Ыхало, кажется, засмущалось.

И тогда Леше пришла удачная мысль:

— Ыхало! Если ты Лунчику понравилось, пусть он у тебя живет!

Даша глянула на брата с неудовольствием. Но он сказал:

— У нас дома полным-полно всяких ламп, а в баньке никакого света. Вот пусть Лунчик и освещает ее по ночам…

По правде говоря, Леша боялся, что Лунчика увидят мама и папа и станут расспрашивать: откуда он взялся. И придется рассказывать про ночное путешествие в лес и знакомство с Ихтиленой. А какой маме понравится, что ее сын без спросу шастал ночью по лесу и мотался на электричке? Да еще на границе сказочного пространства…

— Но пусть Лунчик приходит к нам в гости, — потребовала Даша. — И пусть иногда светит и у нас.

— Конечно, конечно! — обрадовалось Ыхало. — Большущее вам спасибо! — Оно было очень довольно, что Лунчику разрешили жить в баньке. Теперь будет гораздо веселее. А то ведь одно-одинешенько там. Заглядывает, правда, тень-Фи-ларет, но чаще всего днем, а по ночам он всегда где-то гуляет…

Лунчик и Ыхало сделались неразлучны. Днем Лунчик жил в кармане Ыхала, который оно специально пришило к своей шкуре. А ночью висел под низким потолком баньки, сказочно светился и стрекотал. Ыхало умиленно слушало эту ребячью болтовню.

Несколько раз среди ночи приземлялась у баньки тетушка Ихтилена — повидать сынишку. Были у нее и другие дети, но они жили далеко, в разных сказках. А этот — младшенький, любить его полагалось крепче всех. Но забирать к себе Лунчи-ка тетушка Ихтилена не стала. Малыш привык уже к Ыхалу, пусть живет, где ему нравится.

Иногда Лунчик прилетал к Леше с Дашей и до утра светил в их комнате. В такие ночи брату и сестре снились особенно интересные сны.

…А летние дни между тем бежали.

Леша и Даша, Ыхало и тень-Филарет еще несколько раз съездили на станцию Пристань. И Луняшкина брали с собой.

Бочкин опять катал всех на пароходе. Они с удовольствием полазали по развалинам замка на острове Бумбура Голодного. Побывали у Одинокого Шарманщика, который устроил для гостей настоящий концерт. Были и в деревне Мудрые Зайцы, где длинноухое население отмечало день рождения Проши: морковным квасом и пирогами с морковной начинкой. Лилипут вел себя настолько ласково, что зайчата совсем перестали его бояться.

Навестили и великана Гаврилу, который вблизи оказался настоящим великаном, аж дух захватывало. Но он был добрый дядька. Поднимал в своих ладонях Лешу и Дашу и вертел, как на карусели…

Только с бабкой в избе на «чьих-то ногах» познакомиться не удалось. Когда подъезжали, она захлопывала окошко и задергивала занавески.

А еще никак не могли повидаться с магом и волшебником Авдеем Казимировичем Белугой. Несколько раз приплывали на мыс Желтые Скалы, но пещера волшебника всегда оказывалась запертой на большой висячий замок.

А потом случилось ужасное происшествие, о котором придется рассказать в отдельной главе. Даже в двух.

УЖАСНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Наступили очень жаркие дни. Все прямо плавилось от зноя. По несколько раз на дню Леша и Даша выскакивали в сад, где был устроен летний душ. Попрыгаешь под упругими струями — делается легче. Но ненадолго.

Самым прохладным местом в доме была папина мастерская. Казалось бы, что вверху, у нагретой крыши, должно быть особенно душно. Однако деревянный потолок не пропускал жар, а в раскрытые окна влетали прохладные сквозняки.

Здесь, в мастерской, Леша с Дашей и проводили время. Папы дома не было, он каждый день заседал в «Выставкоме» и говорил, что там еще жарче, чем на самом солнцепеке. У мамы был отпуск, и она целыми днями хлопотала по хозяйству. Забот хватало: дом-то вон какой большущий.

Даша устроилась за папиным столом и перебирала выкройки для картонных кукол. Ыхало смирно сидело на табурете. Леша красками на загрунтованном картоне писал его портрет. Лунчик висел в воздухе у потолка. Сейчас, днем, он не светился, зато стрекотал и чирикал не умолкая. А иногда старательно произносил:

Он учился говорить по-человечески.

Мама и папа видели Лунчика уже много раз, но не удивлялись: они решили, что этот забавный месячонок всегда жил вместе с Ыхалом в баньке…

…В этот день все складывалось неудачно. Портрет у Леши не получался, а мама то и дело отвлекала его своими делами: