и добьется немалых высот в жизни. Если для достижения этой цели ей придется грызть землю, то она это сделает. Если будет нужно, броситься в бездну, то ни секунды не колеблясь, бросится туда. Но для начала ей предстояло отучиться оставшиеся два года так, чтобы добиться получения возможности прохождения преддипломной практики в Лондоне.

Два года учебы пролетели как на одном дыхании. За усердие, за старания и отличного знания, Мехрибану получила-таки распределения, и должна была пройти практику в Англии.

Последний год учебы, она предчувствуя о том, что, возможно, ей удастся поехать на практику в Лондон, не рвала присланные письма Мансура и собирала их. И вот, когда прилетела в Англию и заселилась в гостинице, у нее были несколько дней перед собеседованием в издательстве. На вторые сутки, когда перебирала в чемодане свои конспекты, ей на глаза попались письма Мансура. Отложив конспекты в сторону, Бану, двое суток не выходя из номера, читала и перечитывала все его письма. И наконец, поняв, хоть мама его была против, но он сам ее очень сильно любит, решила найти его.

Мансур с родителями был в Йорке, там находилось представительство крупнейшей торговой компании Советского Союза. Папа Мансура был в ней председателем.

Приехав в Йорк, Бану наняла такси и поехала в спальный район города, указанный на обратном адресе письма. Найдя нужный дом, она еще несколько минут в нерешительности простояла чуть поодаль от него. Потом, набралась смелости, и заставив себя идти, подошла к дому, где жил Мансур. Дверь открыла гувернантка. Увидев незнакомую девушку, спросила у нее,

– Да мисс, я вас слушаю.

– Простите, пожалуйста, я могу, увидится с Мансуром Юнусовым? – Немного волнуясь, спросила у гувернантки Бану.

– С Мансуром? – призадумавшись. – Наверное, вы интересуетесь бывшими хозяевами?

– Как бывшими? Они что, здесь не живут? – Не понимая, переспросила Бану

– Да, и насколько я знаю, вернулись в СССР, и мистера Юнусова арестовали.

– Арестовали? – испугавшись, вновь переспросила гувернантку Бану.

– Да мисс, арестовали и депортировали в СССР. Если у вас больше нет ко мне вопросов, с вашего позволения я пойду, – сказав, закрыла дверь за собой и ушла.

Как только гувернантка ушла, Бану еще несколько минут как вкопанная стояла у двери. Услышав о том, что Мансур переехал в СССР, а его отец арестован, вспомнила последнее письмо, где Мансур писал. – …Нельзя оскорблять человека только за то, что он из простой, обычной семьи. Нельзя забывать о том, что кем был раньше сам. – И Мансур приводил пример. – Когда-то один бедняк нашел огромные сокровища. И вот он решил построить для своей семьи замок, но попросил мастеров входные двери сделать низкими. Никто не понимал его решения. Новые друзья думали, что этот парень вышел из бедняков и не знает о том, что двери замка должны быть высокие и красивые. И вот, когда замок был готов, и этот парень назначил день торжества. Пришедшие гости поразились увиденному. На верхнем косяке двери, по приказу хозяина, были прибиты старые его калоши. И когда друзья, вдоволь насмеявшись его прихоти, спросили, почему он так сделал, парень им ответил, – Каждый раз, входя в дом и ударяясь головой в свои калоши, я хочу помнить, кем я был и кем я стал. Чтобы не забывать свое прошлое, и ценить настоящее, я так и сделал,– ответил он друзьям. А ей Мансур писал, Аллах всевидящий и справедлив, рано или поздно воздаст каждому за все его грехи. Нищего и бедного возвысит, но ослепшего и возвысившего себя богача усмирит и поставит на место.

Мехрибану вспомнила его стихи, написанные ей, и, не удержавшись, заплакала и из-за обиды и боли. Она была не в силах удерживать слезы, накатывавшие к глазам. Еще немного в раздумьях постояв у бывшего дома, где жил Мансур с родителями, Бану пошла бродить по незнакомому городу…

Весь день Саидходжа был сам не свой. Его одолевало какое-то непреодолимое, необъяснимое чувство. Он раз за разом, словно замыкаясь, уходил в себя. Даже в те моменты, когда находился на встрече с акционерами своего издательства, их практически не слушал, а был где-то далеко-далеко.

Вот и на этот раз проходило очередное собрание, где рассматривались важные вопросы. Но, увы, Саидходжа, хотя и находился в конференц-зале, но мысленно был не здесь. Понимая сложившуюся неловкую атмосферу, извинившись перед своими партнерами, вышел из зала заседания.

Увидев его, Морис Джеральд, его заместитель и доверенное лицо в Англии, тут же подошел к нему, и увидев его состояние, спросил у него,

– Что с Вами, господин Саидходжа?

– Не знаю Морис, какое-то странное у меня чувство. На меня навалилась грусть и мысли уносят меня так, словно я сам не свой.

– Может быть, отвезти Вас в гостиницу?

– Наверно, так будет лучше.

– А совещание отменить?

– Нет, нет. Пусть продолжают без меня, на все их вопросы я отвечу завтра.

– Хорошо, господин Саидходжа, я передам Вашу просьбу мистеру Колеру. – Мистер Колер, был главным редактором издательства.

– Хорошо. Позвони Ричарду, пусть подаст машину к выходу.

Как только Морис скрылся за дверью конференц-зала, Саидходжа направился вниз…

Ближе к вечеру, Мехрибану оказалась у ворот городского парка. Пройдя немного вглубь парка, она увидела среди густых кустарников одинокую скамейку. Пройдя к ней, от сильной усталости, потому что была весь день на ногах, рухнула на нее.

Одна, молча в раздумьях, сидя на скамейке, думала о том, что надежды, которые она возлагала себе, рухнули. Ведь она так сильно хотела увидеть Мансура, но еще сильнее ей хотелось взглянуть в глаза его мамы, Хадичи Султановны. Хотела увидеть ее удивление тем, что безродная, как та ее назвала, тоже может поехать в Англию. Хотелось ей показать, как гадкий утенок вырос и стал прекрасным лебедем. Но, увы, ее надеждам не было суждено сбыться.

Из-за своих переживаний, Бану совершено позабыла о еде. А ведь у нее с утра и росинки не было во рту. И только когда она почувствовала запах гамбургеров, поняла как сильно проголодалась и очень хочется пить. Оглядевшись по сторонам, Бану увидела поодаль от себя небольшой кафетерий, где готовили те гамбургеры. Подойдя к нему заказала себе гамбургер и что-нибудь попить. Расплатившись с продавцом, вернулась на ту же скамейку. Открыв бутылку сока, и сделала из нее пару глотков, а до гамбургера даже не притронулась. Как только Бану утолила жажду, мысли вновь овладели ей. Опустила свою голову, и оперившись ею на свои руки, в раздумьях совершенно позабыла о времени. К тому времени уже порядком стемнело. Неожиданно к ней подошел полисмен и вежливо