лицом бога и утишает страх, вызываемый у человека божеством. Он занимает важное промежуточное положение между двумя плохо сочетающимися крайностями — богом и человеком. Фокус божественной драмы заметно смещается на посредничающего Богочеловека. В нем достаточно божественного и человеческого, а потому он издавна выражается символами целостности, поскольку в нем видели того, кто объемлет собой все и объединяет противоположности. Ему приписывали и четвертичность Сына человеческого, указание на развитое сознание (vide[721] крест и тетраморфность). Это в целом соответствует описанию Еноха, однако имеется и существенное расхождение: Иезекииль и Енох оба звались «сыном человеческим», но были обыкновенными людьми, а Христос по самому своему происхождению[722], зачатию и рождению — герой и полубог в античном смысле слова. Он девственно зачат Духом Святым, не сотворен как человек, и потому лишен предрасположенности ко греху. От заразы зла его оберегает божественная подготовка к воплощению. Значит, Христос занимает все же, скорее, божественную, а не человеческую позицию. Он воплощает добрую сторону Божьей воли, ее одну, и потому находится, получается, не точно посредине, ибо существенная черта тварного человека, греховность, его не затрагивает. Грех изначально был привнесен на землю из небесного двора Сатаной, и это событие вызвало у Яхве такой гнев, что потребовалось в конце концов принести в жертву собственного сына бога. Как ни удивительно, бог не удалил от себя Сатану сразу. У Еноха против сатанинских поползновений поставлен особый архангел — Фануил, и лишь в конце времен Сатана обречен пасть в бездну в виде взятой в оковы звезды[723] и быть уничтоженным (не так в Откровении Иоанна, где дьявол навечно остается в своей стихии).

691 Хотя в целом принято считать, что жертвоприношение Христа, состоявшееся один-единственный раз, сняло проклятье первородного греха и окончательно примирило Бога с людьми, все-таки кажется, что Христос испытывал в этом отношении кое-какие опасения. Что будет с людьми, в особенности с его последователями, когда паства лишится пастыря и увидит, что с ними нет того, кто был им вместо отца? Он заверял учеников, что всегда будет с ними, мало того, будет в них самих. Однако этого было как будто недостаточно, и он пообещал, помимо всего прочего, что на его место будет послан от Отца другой παράκλητος (заступник, «утешитель»), который будет помогать им словом и делом и навек останется с ними. Исходя из этого можно предположить, что «правовой статус» еще не выяснен окончательно и что, соответственно, имеется фактор сомнения.

692 Впрочем, приход Параклета наделяется и иным значением. Этот «дух истины» и познания есть Святой Дух, зачавший Христа. Это дух физического и духовного зачатия, который отныне должен обосноваться в тварном человеке. А поскольку он представляет третью ипостась Божества, все перечисленные качества равнозначны зачатию Бога в тварном человеке. Отсюда вытекает чрезвычайно сильное изменение положения человека: в известном смысле человек возвышается до положения Сына и до Богочеловечества. Тем самым сбывается предвоображенное Иезекиилем и Енохом, у которых, как мы видели, «сыном человеческим» именовался уже тварный человек. Правда, человек, вопреки присущей ему греховности, оказывается тем самым и в положении посредника, примирителя Бога и творения. Христос, по-видимому, учитывал эту неожиданную возможность, когда говорил: «…Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит…»; ссылаясь же на псалом, где сказано: «Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы» (81:6), он добавлял: «…Не может нарушиться Писание…».

693 Грядущее наитие Духа Святого на человека знаменует поступательное воплощение Бога. Христос как законнорожденный Сын Божий и от века сущий посредник служит первенцем и божественной парадигмой, за которой последуют дальнейшие воплощения Духа Святого в эмпирическом человеке. Но такой человек причастен темной стороне мира, а значит, по смерти Христа складывается критическая ситуация, которая, очевидно, может быть поводом для опасений. Ведь при вочеловечении все темное и злое тщательно отсеивалось. Преображение Еноха в сына человеческого состоялось целиком на светлой стороне, а вочеловечение Бога в Христе — и подавно. Совершенно немыслимо, чтобы связь между Богом и человеком прервалась со смертью Христа; напротив, непрерывность этой связи постоянно подчеркивается и снова подтверждается появлением Параклета. Но чем теснее становится такая связь, тем сильнее угроза столкновения со злом. На основе уже давно возникшего подозрения развивается ожидание того, что за светлым проявлением божества придет темное, а на смену Христу явится Антихрист. Вообще-то ничего подобного не ждешь от метафизической картины, поскольку власть и могущество зла вроде бы преодолены, и вряд ли представимо, что любящий Отец после всеобщего спасения во Христе, после примирения и человеколюбивой декларации, окажется, невзирая на все, что было, готов вновь спустить на своих детей злую сторожевую собаку. Почему он так покровительствует Сатане? Откуда это упорное проецирование зла на людей — ведь бог создал их настолько слабыми, уязвимыми и глупыми, что они, естественно, не в состоянии сравняться с его злыми сынами? Почему бы не вырвать зло с корнем?

694 Преисполненный добрых намерений, Бог производит на свет доброго и отзывчивого Сына, тем самым запечатлевая образ благого Отца; к сожалению, надо признать, он вновь пренебрегает некоей, ведомой ему и совсем другой истиной. Дай он только себе отчет в собственных действиях, Бог непременно увидел бы, в какой диссоциации оказался благодаря вочеловечению. Куда подевалась его темная сторона, например, посредством которой Сатана исправно ускользает от заслуженной кары? Неужели он думает, будто совершенно переменился и избавился от былой аморальности? Даже его светлый Сын не доверяет ему в этом отношении целиком и полностью. А теперь он посылает людям еще и «духа истины», и люди с его помощью очень скоро обнаружат, какая участь их ожидает, если Бог воплотился только в своем светлом проявлении, мня быть благом, — или желает, чтобы его хотя бы принимали за благо. Тут следует быть готовым к широкой энантиодромии. Может, именно таково значение веры в приход Антихриста, которой мы обязаны, видимо, прежде всего деятельностью «духа истины».

695 С метафизической точки зрения Параклет имеет первостепенное значение, но для организации церкви он крайне нежелателен, поскольку, как беспрекословно утверждается в Священном Писании, Святой Дух никому не подчиняется. В интересах непрерывности и церкви сохранение уникальности вочеловечения и искупительного подвига, каковые надлежит настоятельно подчеркивать, а поступательное наитие Духа Святого столь же последовательно должно отвергаться и по возможности игнорироваться. Ведь нельзя потерпеть никаких дальнейших индивидуалистических отклонений. Тот, кто ощутит, например, исходящее от Духа Святого побуждение к особому мнению, наверняка сделается еретиком, чье ниспровержение и искоренение будут действиями по наущению Сатаны. Конечно, следует принять во