С введением новых штатов Генерального штаба полковник Н. А. Монкевиц был назначен 22 октября 1910 г. помощником 1 обер- квартирмейстера Огенквара ГУГШ. На него было «возложено ближайшее заведование военно-статистическими делопроизводствами части 1-го обер-квартирмейстераи Особым делопроизводством ГУГШ»[833], т. е. он должен был осуществлять непосредственное руководство разведкой, ее добывающими органами и частью обрабатывающих органов, потому что на помощника I-го обер-квартирмейстеране замыкались военно-статистические делопроизводства части 2-го обер-квартирмейстера.

Наличие с 1903 года в структуре Главного штаба специального органа, на который были возложены контрразведывательные функции, привело к делению разведки на внешнюю и внутреннюю, где под внешней разведкой понималась собственно военная разведка, а под внутренней — контрразведка.

В сентябре 1906 г. делопроизводитель 5-го делопроизводства Генерального штаба полковник М. А. Адабаш представил по команде «Расход на организацию постоянной разведки внешней и внутренней на 1904–1908 годы»[834]. Вскоре он заменит в документах, которые выйдут из под его пера, термин внутренняя разведка на контрразведка и введет в разведывательную терминологию главных и второстепенных агентов.

М. А. Адабаш считал, «что последняя война еще раз наглядно подтвердила крайнюю необходимость организации разведывательной службы в мирное время на возможно широких основаниях»[835].

«Для успешного результата тайных разведок», по мнению Адабаша, были необходимы следующие условия:

«1) правильная организация разведывательной службы;

2) достаточный отпуск денежных средств;

3) соответственный выбор как руководителей разведки, так и вообще всех агентов, главных и второстепенных;

4) ведение разведок постоянно и непрерывно;

5) соблюдение полной тайны»[836].

Последний пункт, это и есть соблюдение правил конспирации.

«Разведка должна быть строго разграничена, — отмечал М. А. Адабаш, делопроизводитель 5-го (разведывательного) делопроизводства, — на внешнюю, т. е. разведку неприятельского государства и его вооруженных сил, и на контрразведку или охрану от разведки неприятелей»[837].

В части организации внешней разведки, как считал Адабаш, «главная работа должна быть возложена на специальных тайных агентов, постоянно живущих в неприятельской стране и имеющих в ней связи». В распоряжении ГУГШ окружных штабов должны были находиться «главные агенты, живущие в главных пунктах неприятельской территории и приписанных к ней районах». Главные агенты должны были собирать разведывательную информацию через «агентов второстепенных, как живущих постоянно в наиболее важных пунктах, так и подвижных».

Для организации разведки в широких масштабах нужен значительный отпуск денег. Недофинансирование нужд военного министерства напрямую сказывалось и на размерах выделяемых ассигнований военной разведке. В 1906 г. «на известное его Императорскому величеству употребление» было отпущено 156 950 рублей, «в том числе 3 000 рублей на голубиную почту в Дании и 1 200 рублей на негласные расходы консулу в Бомбее», 56 890 из этой суммы По-прежнему предназначались для штаба Кавказского военного округа. Дополнительно к этой сумме было выделено 27 600 рублей на «содержание в Петербурге наблюдения за иностранными военными агентами». Выделяемых средств было явно недостаточно. «С такими отпусками денег на разведку, — отмечалось в документе о потребных ассигнованиях на специальную службу, подготовленном в ГУГШ в сентябре 1906 г., — нельзя и помышлять об организации на постоянных и правильных основаниях сложного и трудного дела внешней и внутренней разведок и о должном ведении их»[838].

В 1909 г. «секретные расходы» на военную разведку вышли на уровень 344 130 рублей. В этом же году Военный совет передал на утверждение Государственной думы и Государственного совета представление на дополнительный ежегодный отпуск (сроком на три года) средств на разведку — внешнюю и внутреннюю. Речь шла на сей раз о 16 000 рублей. «Мероприятие это, — подчеркивалось в Объяснительной записке, подготовленной ГУГШ, — вызывается невозможностью поддерживать на правильных основаниях на ассигнуемые ныне ежегодно 344 130 рублей сложное дело внешней разведки в 11 сопредельных государствах и вести борьбу для воспрепятствования разведывательной деятельности тех же государств в России. Для дальнейшего постепенного развития разведывательной деятельности в мирное время и чтобы быть возможно более подготовленными ко времени начала военных действий, а равно могущих быть политических осложнений, требуется теперь же с 1 января 1910 г. увеличения ежегодного ассигнования по § 4, ст. 1 сметы Главного управления Генерального штаба на 160 тысяч рублей»[839]. Государственная Дума проголосовала за дополнительные ассигнования и спустя три года повторно высказалась за выделение запрашиваемых 160 тысяч рублей, что и было в последующем “Высочайше утверждено”. В течение нескольких последующих лет термины внешняя разведка и внутренняя разведка исчезают из официальных документов.

«Проект Расходного расписания на 1914 год по ст. I § 5 сметы Главного управления Генерального штаба [Высочайше утвержден 8 января 1914 г.]» состоял из следующих статей, в том числе и статьи «На ведение контрразведки»:

«2. Штабам военных округов на ведение разведки…

3. Военным агентам на ведение разведки и на приобретение мелких секретных документов…

4. На содержание постоянной негласной агентуры»…

5. На приобретение секретных документов…

6. На ведение контрразведки…

7. На расходы, связанные с подготовкой и использованием по разведке офицеров, знающих иностранные языки…

8. На заграничные командировки в целях разведки…

9. На канцелярские и почтовые расходы…

10. На случайные и непредвиденные расходы…

А всего: 1 947 850 руб.»[840].

Статья 4 «На содержание постоянной негласной агентуры» включала два пункта: «А. На содержание агентурных организаций» и «Б. Содержание негласных агентов», «Итого: 173 100 рублей». Агентурные организации и негласные агенты проходили под порядковыми номерами, причем речи не шло о выдерживании жесткой последовательности в нумерации.