воздух. А ты-то ведь свободна в своём выборе! Почему бы тебе хорошенько не подумать?

— Подумать? О чём?! Не сказать, чтобы я всё решила, но всё-таки...

— Ну, почему бы не подумать? Твой жених — известное чудище, ты, хоть и окружена со всех сторон поклонниками, ни разу ещё ни в кого не влюблялась, честно. Ками — не в счёт, это он тебя любил, а не ты — его. Да плюс ко всему — драгонарий призраков сейчас, пожалуй, единственный порядочный мужчина, из тех, что есть во дворце...

— Порядочный! Вот именно! Сегодня он... он не согласился! — и принцесса опять заревела.

— Ну, знаешь ли... Дурочка! А что если он просто испугался?

— Испугался?!..

— Сама ж знаешь, ну вот, только что говорила, он же из взрывчатого газа, а ты из огня, даже если ты ему очень-очень понравишься, с чего ты взяла, что... здравый смысл в последний момент не победит?!

— Правда?!.. О, Будда, ну и наказание же ты послал мне за грехи! — и снова заревела.

— Ты стала говорить как плохой актёр. И глаза так же закатывать.

— Нет, а вот вы, суккубы, как эту проблему решаете? Вот смотри, сейчас ты опасаешься до меня даже дотронуться, а понравится тебе какой мальчик — чего только не вытворяешь безо всякой опаски...

— Не знаю. Может корень в слове «нравиться». Просто целую, а дальше всё само начинается. Но вообще-то я — другое дело — мы, суккубы, здесь холоднее всех, а тебе нужен обратный результат.

— Но может, это его поможет защитить?

— Не знаю, он же мужчина... И вряд ли я могу этим поделиться — секрет-то ведь не в каком-нибудь приёме или колдовстве, а в нас самих, в составе нашей плоти. Мы меняемся на время «облаков и дождя», понимаешь... такой родиться надо.

Мацуко вдруг села, вытерла рукавом остатки слёз, и сказала без дрожи в голосе:

— Я вдруг поняла, что надо делать. Ты согласна стать моей сообщницей, госпожа раздолбайка?

Ануш округлила глаза:

— Только без глупостей!

— Глупостей больше не будет. Я, конечно, не могу ему навязать себя, не могу преодолеть саму Смерть, которую я для него воплощаю, но я могу... Позови служанок, надо это чучело, — она выразительно подняла спутанные пряди длинных волос: — Привести в порядок.

...А может быть, и в этот момент кончилась четвёртая глава...

У вашей принцессы едет крыша

Сказать, что Мацуко твёрдо на что-то решилась — значило сильно покривить душой. Да она и кривила душой, когда говорила об этом подругам. Никакого выхода для себя она не нашла, так, бродили отдельные мысли в голове, при твёрдой, одержимой решимости что-то сделать.

Днём сегодня она была необыкновенно любезна с женихом, который, по словам свиты, пришел чтобы извиниться — даже позволила себя ещё раз коснуться. И она опять не успела понять, что он с ней сделал, и спохватилась, только снова оказавшись у него на коленях. Всё равно, Тардеш не видел ничего этого, и, грубым болевым приемом на плечо крыла, Её Высочество освободилось от объятий, и поспешила скрыться в покоях, под предлогом ухода за Чёртов Угол. Упадёт ли в припадке «суженый» или нет — её уже не трогало. Как и извинения, которые так и не прозвучали.

Чертов Угол, которой было лучше не знать, куда уходила подруга, спала, окуриваемая целебным дымом лекарств, вряд ли уже нуждалась в особом внимании своей госпожи. Лечённые Сэнсеем и императрицей переломы срастались быстро, синяки уж давно как сошли на нет, но травма души до сих пор зияла неприкрытой раной, и вся забота принцессы и других подруг не могли их залечить. Кроме редких моментов, как сегодня, фрейлина стала ещё замкнутей, редко смеялась, и вздрагивала в страхе, когда открывались сёдзи, или просто кто-то подходил со спины. Бессильная тут что-то сделать, Мацуко начинала подыскивать для неё подходящего супруга, справедливо полагая, что подруге для исцеления требуется уже не женское, а трепетное мужское внимание, но тут-то её и закружили в водовороте эмоций собственные проблемы.

И сегодня, что некогда не простила себе, она даже не подошла к её постели — (недавно по обоюдному согласию фрейлину перевезли из покоев принцессы, где она лечилась первые дни, в смежную комнату, где при ней постоянно дежурила кто-то из суккуб), — нет, посмотрев несколько минут с порога в пустоту, дочь Императора развернулась, и заперлась у себя, и долго-долго, пока не забеспокоились служанки, жалела себя, нянчила своё глупое горе. На этот раз никто не пришел её успокаивать.

А вечером — или вернее, даже ночью, потому что она специально проснулась для этого — маленькая принцесса села перед зеркалом, и магией придала своей коже желтый цвет, а глазам — серость грозовых облаков. Так, как говорил Тардеш при их прежних встречах. «Может быть, я в его глазах кажусь уродиной?» — думала она, но отражение в зеркале убеждало её в обратном. Она осторожно раздвинула рулевыми крыльями полы халата: «Да ведь он меня видел, всю, на празднике!» — и запахнулась побыстрее, опасаясь, как бы кто из служанок или дежурных фрейлин не заметил её причуд. «Может быть Ануш права, и он действительно, просто испугался...» — подумала Кадомацу, засыпая, и, не удивительно, что в эту ночь Тардеш ей приснился.

Наутро она вскочила, полная желания действовать! Как специально — семья жениха отказались продолжать встречи до свадьбы, развязав невесте руки — наверное, всё-таки она сильно уронила свою репутацию на смотринах. Но, как назло, отец увёз господина драгонария на какие-то дурацкие соревнования за чертой города, а вместе с ними отбыли и брат, и почти все министры, и многие из обитателей дворца. Принцесса расстраивалась только минуту, потом взяла с собой Ануш и самых главных умниц из фрейлин, оставив Весёлый Брод следить за Чёртов Угол, и поддерживать иллюзию пребывания хозяйки в своих покоях, в повозке У-дайнагон поспешила в Академию.

Старичок-библиотекарь и бровью не повёл, когда, сбиваясь и краснея, дочь императора объяснила свою нужду (нет, конечно, про Тардеша она не рассказала, но нужная тема была, как это сказать, «для взрослых»), а спокойно и с рассудительностью, прикатил на заданную тему книг — на половину простора читальной.

Мацуко быстро разделила стопки книг по важности меж пришедшими с нею женщинами, но тотчас пожалела, что взяла их. Нет, они работали превосходно, но как только в тексте попадалась какая-нибудь пикантная подробность, прочитывали