Новая любовь. Патти Хансен, Нью Йорк, 1980-й

В которой я встречаю Патти Хансен и влюбляюсь. Остаюсь в живых после провального знакомства с её родителями. Назревает свара с Миком. Я дерусь с Ронни Вудом и через двадцать лет откапываю собственного батю. Эпопея Марлона с гетсбиевскими особняками на Лонг-Айленде. Свадьба в Мексике.

«Студио 54» в Нью-Йорке — это у Мика было самое тусовочное место. Не в моем вкусе — расфуфыренная дискотека или, как мне тогда казалось, сборище пидоров в боксерских трусах, которые машут бутылками шампанского у тебя перед носом. Снаружи улица кишела желающими, и, конечно, был протянут этот бархатный канатик, который разделял допущенных и не допущенных. Я знал, что они торгуют наркотой там у себя, почему их всех и накрыли в конце концов. Как будто они и без того мало денег зашибали. Но у них было веселье; в принципе они просто были пацанами на большой гулянке. И странная история, что я познакомился с Патти Хансен именно там. Мы с Джоном Филлипсом сбежали туда, потому что меня преследовала Бритт Экланд. Хотелось ей меня. Но слушай, Бритт, я тебя обожаю, ты прелесть и всё такое — милая, скромная, непритязательная, — но в моем расписании нет свободных мест, если ты понимаешь, о чем я говорю. Но она не унималась — бегала, блин, за мной по всему городу. Поэтому мы прикинули: а что, «Студио 54» — вполне можно спрятаться. Найти меня тут было маловероятнее всего. И это оказался День святого Патрика, 17 марта, как раз когда у Патти день рождения. Год был 1979-й.

В общем, мы сидим шифруемся, думаем: Бритт нас здесь никогда не найдет. А Шон, девица из компании Патти, подходит и говорит: у моей подружки сегодня день рождения. Я спрашиваю: это у которой? И она показывает на одну белокурую танцующую красавицу, у которой волосы летают из стороны в сторону. «Дом Периньон» немедленно!» Послал бутылку шампанского и подошел поздороваться. Я её потом еще долго не видел, но образ засел в памяти.

Потом в декабре был уже мой день рождения, тридцатишестилетие, на которое все махнули гулять в Roxy — тогда в Нью-Йорке это было безумно модное заведение с роликовым катком. Джейн Роуз следила за передвижениями Патти все эти месяцы — видимо, заметила, что между нами пробежала какая-то искра в ту первую ночь, — и позаботилась, чтоб до нее дошло приглашение. Так что я снова встретил Патти, а она увидела, как я на нее гляжу. И ушла. А через несколько дней я ей позвонил, и мы встретились. В январе 1980-го, спустя несколько дней, я написал в моей записной книжке следующее:

Не верится, но я нашел себе женщину. Это чудо! Я запросто могу раздобыть себе любую щелку, только свистнуть, но я встретил женщину! Что невероятно — самый совершенный (физически) образец красоты НА СВЕТЕ. Но суть даже не в этом. Это, конечно, плюс, но дело в ней самой: её характере, её жизнелюбии и том, что она считает (чудеса), что этот потасканный наркоман — её любимый парень. Я наверху блаженства и писаюсь от счастья Она обожает соул и регги, на самом деле все вообще. Я записываю ей сборники на кассетах, что почти такое же удовольствие, как быть с ней рядом. Я посылаю их как любовные письма. Мне идет к сорока, а я потерял голову.

Меня поражало, что ей охота проводить со мной время. Потому что я занимался в основном тем, что в компании нескольких чуваков уезжал в Бронкс или Бруклин и слонялся по всем этим диким карибским заведениям и пластиночным магазинам. Ничего интересного для супермоделей. Там был мой дружок Брэд Клайн; кажется, был Ларри Сесслер, сын Фредди. Еще был Гэри Шульц, мой личный телохранитель. Его вечно называли Конкордом — кличка, которая взялась из «Монти Пайтона («Храбрый, храбрый Конкорд! Ты примешь смерть не напрасно!» — «Я еще не совсем мертв, сэр»[168]и т.д.) Потом еще Джимми Каллахан, многолетний охранник при моей персоне; Мак Ромео, звезда регги, и несколько других чуваков. Приятно повидаться, рад знакомству, как насчет потусоваться с этой кучей засранцев? Как ты сама захочешь, смотри. Но она была с нами каждый лень. И я понимаю, что что-то происходит, но как, и когда, и кто закручивает пружину — это вопрос другой. Так мы и шлялись дни и недели. Я никак и ничем не давил, никаких шагов не предпринимал. Я бы просто не смог никогда взять и подкатить. Не нашел бы правильных слов — или хотя бы каких-нибудь незатасканных. Этого мне с женщинами не дано. Я делаю свое дело бессловесно. Как Чарли Чаплин практически. Потереть нос, бросить взгляд — все жестами. Понимаешь, к чему я? Теперь выбор за тобой. «Эй, красавица» — это просто не мой способ встречного движения. Я должен расслабиться и наблюдать, как напряжение доходит до точки, когда что-то должно произойти. И если они не убегают от этого напряжения, тогда все срастется. Как известно, это называется обратная молекулярная версия — ОМВ[169]. В конце концов через какое-то несусветное количество дней она легла на кровать и сказала: иди сюда.

И одновременно я живу с Лил. И вдруг исчезаю на десять дней, снимаю номер в Carlisle, а Лил начинает думать: куда это он запропал? Она довольно быстро все просекла. К тому моменту мы были вместе уже полтора года и прекрасно обжились в нашей уютной квартире. Замечательная женщина, а я её просто бросил... Нужно было как-то загладить свою вину перед Лил.

Всегда хотел послушать Паттину версию этих событий, уже давно.

Патти Хансен: Про Кита я ничего не знала. За музыкой его не следила. Разумеется, если слушаешь радио, то знаешь, кто такие Rolling Stones, но я совсем не слушала музыку. В общем, был март 1979-го, мой день рождения, и я пошла в «Студио 54», и еще я недавно рассталась с парнем, с которым встречалась последние несколько лет. Мы танцевали с моей подружкой Шон Кейси, и она увидела Кита, когда он появился и сел в отдельном кабинете. Это было уже после закрытия бара, она к нему подошла и говорит: у моей лучшей подруги день рождения, пожалуйста, закажите для нее бутылку шампанского, потому что нам уже не продадут. И еще говорит: кстати, мы с Биллом Уайменом друзья, — после чего она так мимоходом представила нас друг другу. У меня это даже почти не отложилось в памяти, я пошла обратно на танцпол. Было, наверное, часа три ночи. По-моему, он никогда раньше не был и «Студио 54», и потом тоже никогда — это было мое место. В общем, он меня отметил.

И потом наступил декабрь 1974-го. Я работала с Джерри Холл в студии у Аведона[170]и она говорит: тут большое гуляние намечается в честь Кита Ричардса, он хотел, чтобы ты тоже пришла. Мы с Джерри близко не общались — так, только по нашей модельной работе. Я ни её, ни Мика почти и не знала. А потом мы пьем водку с одним моим приятелем, и я говорю: пойдем со мной на вечеринку в Roxy, посмотрим на него. Мои знакомые молодые люди в основном были голубые, поэтому было как-то тревожно идти на мероприятие к мужчине, который хочет меня видеть. Плюс подстроенный визит, слегка такое пошлое сводничество. Но это все-таки был конец 1970-х. и мне было двадцать три. В общем, мы пошли, и там была эта чудесная неловкость с сосанием под ложечкой, когда я сидела и видела, что он за мной следит, а вокруг него все эти люди. Солнце начало всходить, и мы с моим другом Билли решили, что пора домой. Мы отправились ко мне, но, видимо, в какой-то момент я все-таки дала Киту свой номер. И несколько дней спустя он звонит в два часа ночи и говорит: ты куда пропала? И дальше спрашивает, как насчет сходить с ним в Tramps. Кто-то там должен был играть. Один из моих голубых друзей стал меня отговаривать: ни в коем случае, не ходи туда, не надо, Патти. А я говорю: не, я пойду, будет круто.