— Он шел напролом, хитрый, жестокий, коварный зверь, ведь силу и умения, самые опасные, самые темные свои знания ему дала ты, прекрасная королева, беспечная, лживая, трусливая королева. Передала со своей грязной кровью, не освященной уважением к обычаям, к законам своего народа. Одно преступление влечет за собой другое. Ты не знала, почему мы не можем нарушать обычаи? Потому что иначе мир вокруг нас рухнет.

— Ло… — зарыдала Тиса. — Я надеялась, что смогу удержать его, остановить заклинаниями, которые читала днем и ночью… Я столько раз сидела в его темных покоях, с кинжалом в руках ожидая его… Я не могла! Не могла…

— Дрянь, — сказала Лотис.

— О чем это вы?! — стиснув зубы, спросил король.

— Ты предпочитала ждать, когда он перережет всю твою семью, твой народ, позволила ему сесть на трон. — При этих словах король зашатался. Лотис с негодованием продолжала: — Ана оказалась и мудрее, и смелее тебя, женщина со звезд. Почему она должна была искупать твою вину? Думаешь, ей было легко это сделать? Не дави из меня слезу! — закричала она, видя, как по-детски беззащитным жестом Тиса прижимает к груди руки.

Король стоял, опустив голову. Он сразу постарел на десять лет.

— Тиса?.. — с трудом произнес он.

— Ненавижу тебя… — ломая руки, сказала королева Лотис. — Будь ты проклята…

— Я, Лотис, обвиняю тебя, Таотис, в том, что ты нарушила законы Тао. В частности, ребенок, родившийся первым, должен быть убит.

Тиса повернулась к королю.

— Неужели ты убил бы его? Нашего сына?

— Я воин, а не трусливая баба, — глухо произнес Властислав и, ни на кого не глядя, вышел.

Задыхаясь, Тиса отступила на два шага назад. Взгляд у нее сделался просто безумным. Она шептала что-то, похожее на заклинание.

— Так-так, — с усмешкой сказала Лотис. — Неужели взыграла кровь? Неужели наконец вспомнила, что ты дочь Тао? Попробуешь убить меня? — Она рассмеялась коротким презрительным смехом. — Совсем спятила? Так кто же из нас заслуживает смерти? Нет, убить тебя было бы слишком просто, ведь другая твоя вина сильнее и глубже, чем эта, с Кором. Нет большего преступления, чем предательство и трусость, не правда ли?

Королева задрожала, как деревце на ветру, и заплакала в полный голос:

— Верните Ану, мою девочку!

— Как же мы тебе ее вернем? Разве это в нашей власти — вернуть человека из небытия?

Тиса упала на колени.

— Умоляю тебя, Ло, сделайте это! — закричала она. — Как меня… Яна, Властислава…

— Вы лежали в одной могиле. Ее вскрыли. А дальнейшее… — Лотис пожала плечами. — Я и не знала, что случаются такие чудеса. Это не ко мне.

— К кому? — жадно спросила Тиса, устремляя на Лотис полный надежды взор.

— К Господу Богу! — раздраженно закричала та.

3.

К полудню сильно похолодало, небо нахмурилось, окутав башни замка клубящейся мглой.

— Похоже, пойдет дождь, Ян, — сказал Федор, затягивая подпругу у коня. Обычно он ездил на охоту на лошади королевы — Град отличался спокойным и ровным нравом, что и было нужно для обретшего совсем недавно ноги Федора.

— Испугался дождя? — засмеялся Ян, сдерживая нетерпеливо пляшущего Малыша. — Отец, мы уже готовы!

Властислав на своем Месяце с мрачным видом выехал из конюшни и, ни на кого не глядя, направился к раскрытым воротам замка.

— Что это с ним? — удивился Федор.

— Подождите! — К ним бежал Павлик. — Федя, тебя Александр зовет!

Федя без колебаний махнул рукой Яну:

— Сегодня без меня!

— Может, тебя подождать? — предложил Ян.

— Не надо.

Он расседлал коня, отвел его в стойло и пошел во вторую башню. Тики ждал его в своем кабинете.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Ноги ничего? Выглядишь неплохо.

Федя довольно похлопал себя по колену.

— Как новые…

Тики задумчиво посмотрел на него.

— Мне нужно поговорить с тобой, Федор. Про тот случай, когда тебя загипнотизировал фокусник-экстрасенс. — Федя помрачнел. — Расскажи, что ты тогда чувствовал.

— Сначала ничего не чувствовал. Потом было ужасно. Все вокруг смеются, мать плачет. Всё как во сне. Временами себя будто со стороны видел и понимал, что я что-то не то делаю, а что именно — не знаю. Словно чужой ходил. Теперь я думаю, что так себя чувствуют люди, когда сходят с ума.

— Как ты считаешь, ты был тогда опасен для других?

— Да нет. Я же вообще мирный… Наоборот, я… Понимаете, я всех их любил, всех, кто надо мной смеялся… Только мне очень плохо было.

— А как ты вернулся в прежнее состояние?

Федя задумался, наморщив лоб.

— Так я же этого увидел, Дуя.

— Как?!

— Ну, увидел. Издалека. Мы тогда с обозом отстали от наших. А он волком скакал, на пригорке остановился, видно, думал, напасть ему на нас или нет. Бабы попадали все на землю, мужики на колени встали, шапки сняли. Говорили, мол, тогда пощадит, не тронет… И правда, глазами только посверкал и ушел в поле… А я сразу будто проснулся… От страха.

— И что?

— Да мне еще хуже стало, чем было.

— Почему?

— Вы это не видели — как взрослые мужики плачут… Я еще подумал, что они тоже все как загипнотизированные…

— Да, это точно… — Тики покачал головой. — Вот что, Федор. Вижу, ты охотой увлекся. Эти кровавые забавы не для тебя, и ты здесь не для этого. Федя потупился. — Сейчас иди к Рики, и с этой минуты от него ни на шаг. Спать будешь в его комнате, понял? — Федя кивнул. — Отвечаешь за него. Поучись у Яна обращаться с мечом. Это полезнее будет, чем птиц убивать. Властислав мастерски владеет кинжалом. Если найдешь к нему подход, может, научит и тебя. Да, еще. Когда ты был в том состоянии, ты что-нибудь вспоминал из своей жизни?

— Несколько раз.

— А что именно, не помнишь?

— Да глупость какая-то. — Федя смущенно улыбнулся. — Будто я родился только что и титьку сосу. И так все отчетливо вижу. Несколько раз вспоминал это. Еще, как в колыбели лежал…

— А сейчас что-нибудь такое же вспоминаешь? — Тики вдруг разволновался. — Ну? Что молчишь? Говори!

— Я теперь всю свою жизнь помню, каждую минуту, каждое слово услышанное… Все лица помню, что когда-то увидел, все разговоры и все свои мысли…Даже страшно иногда делается.

— Что у тебя с рукой? — перебил его Тики.

— Да вчера поранил ножом, на охоте.

— Развяжи.

Федя разбинтовал кисть. Запекшаяся кровь была голубоватого оттенка.