Теперь можно считать доказанным, что «Португальские письма» не могли быть переводом с португальского: в них нет «португализмов», на которых настаивали некоторые литературоведы, а местные реалии своей неточностью сразу же выдают подделку. Это не значит, конечно, что основой сюжета книги не могла послужить любовная история, приключившаяся с кем-то из французских офицеров в Португалии. Им мог быть и Шамильи, но его возлюбленной почти наверняка была не Мариана Алькофорадо. Упоминания Гийерага уже в 1669 г. как переводчика «Писем», его писательский (прежде всего эпистолярный) талант, королевская привилегия, разысканная Ф. К. Грином, – все говорит за то, что Габриэль де Лавернь де Гийераг, светский острослов и талантливый дипломат, был почти несомненным автором маленького, но столь значительного литературного шедевра, «Португальских писем». По крайней мере, нет ни одного факта или довода, которые могли бы опровергнуть эту атрибуцию.

Произведения французского писателя Фенелона, его «Басни», «Диалоги мертвых», наконец его роман «Приключения Телемака», были с интересом встречены и оценены уже современниками, но их автора ждала поистине небывалая посмертная слава. Книги Фенелона интересны не только как художественное преломление социально-политических и морально-этических воззрений писателя, но и как примечательное явление в развитии французской художественной прозы. В своем философско-утопическом романе, возникшем на рубеже двух столетий, Фенелон стремился ответить на вопросы, волновавшие его современников, и кое в чем провидел будущее. Книги Фенелона как бы завершают развитие французской литературы в XVII столетии и стоят на пороге новой эпохи – века Просвещения.

Творческая деятельность Фенелона целиком укладывается в последнее тридцатилетие царствования Короля-Солнца. Начало этого сложного этапа в развитии французской культуры ознаменовано отменой Нантского эдикта (1685). Этот антигуманный акт не разрешил, а еще более усугубил раздиравшие французское общество противоречия, ускорив развитие широкой критики абсолютизма. Характерные для всего столетия кризисные черты не только не исчезают к концу века, но еще более обостряются. Известный французский историк литературы Поль Азар не без основания назвал эту эпоху временем «кризиса европейского сознания»[490].

Франция вступает в полосу углубляющегося экономического и политического кризиса. Истощаемое бесконечными войнами, разоряемое налогами крестьянство не раз в отчаяньи берется за оружие. Народные волнения и мятежи прокатываются по стране. Сила народного сопротивления особенно возрастает в 90-е годы, когда Франция переживает несколько голодных неурожайных лет.

Не приходится удивляться, что положение крестьянства оказывается в центре внимания французских экономистов и политиков тех лет (П. Жюрье, П. Буагильбер и др.). Внимание к нуждам народа, прежде всего деревенских тружеников, вообще было характерно для литературы XVII столетия[491]. Если для литературы эпохи Возрождения, литературы по преимуществу городской, было типично даже несколько пренебрежительное отношение к крестьянину (редким исключением являются здесь книги Ноэля Дю Файля), то в XVII в. картина резко меняется. Здоровая справедливая мораль крестьянина противопоставляется Лафонтеном в его баснях нравам и обычаям привилегированных классов. Положительные образы представителей народа часто встречаются в произведениях и других французских писателей XVII столетия (и не только писателей – вспомним произведения братьев Лененов и других художников их школы). К концу века в книгах Лабрюйера и Фенелона, например, крестьянская тема становится важным компонентом их социально-этических концепций. А вскоре беднейшие слои крестьянства выдвигают и своего идеолога в лице аббата Мелье.

В конце XVII в. критические по отношению к абсолютизму тенденции усиливаются не только в политической публицистике; тираноборческий пафос пронизывает последнее творение Расина – его трагедию «Гофолия»; в XII книге «Басен» Лафонтена ощутимо звучит осуждение авантюристической политики Людовика XIV; моральное оскудение французского общества под властью абсолютного монарха широко показано в замечательной книге Лабрюйера – в его «Характерах».

Абсолютная монархия находит, конечно, и теперь своих апологетов. Наиболее влиятельным из них становится в эти годы епископ Боссюэ, сначала покровитель, а затем враг Фенелона.

Последнее тридцатипятилетие царствования Людовика XIV – это время ожесточенной идейной и философской борьбы. Не случайно в это время делаются первые попытки преодолеть дуализм Декарта, развертывается деятельность Пьера Бейля, начинает свой творческий путь Фонтенель. От них прямой путь к великим просветителям следующего века. И не случайно как раз в это время наступает заключительный этап в борьбе с янсенизмом, Мальбранш привносит картезианский окказионализм в теологию и получает распространение мистическое учение Молиноса (квиетизм).

Итак, 80-е и 90-е годы XVII в. характеризуются во Франции серьезными идеологическими сдвигами, решительным пересмотром ранее установленных взглядов и представлений. Внушительный подъем переживает экономическая мысль, бурно развивается историография. Глубокое осмысление исторических событий мы находим и у многочисленных мемуаристов эпохи. Политические проблемы широко ставятся в получивших большое распространение описаниях новооткрытых земель. Характерной приметой времени было, между прочим, возрождение жанра социальной утопии, на который столь богат был предыдущий век. Уже само возрождение этого жанра весьма симптоматично – утопический роман вновь появляется именно в обстановке социального брожения, резко возросшего интереса к политическим проблемам, в атмосфере усилившейся идеологической борьбы и критики абсолютизма.

Последние десятилетия XVII в. отмечены появлением целого ряда значительных утопических романов. Наиболее примечательными из них были широко известная у нас книга Дени Вераса[492] «История Сева рамбов» (1675 – 1678), менее известные «Приключения Жака Садера» (1676) Габриэля де Фуаньи (ок. 1630 – после 1684) и «История острова Калахава» (1700) Клода Жильбера (1652 – 1720). Не без основания к жанру утопического романа причисляют и «Приключения Телемака» Фенелона.