— Эмьюз! Где твои манеры? — Теренс Дарроу опешил. — Мало того, что ты прогуливаешь занятия, так еще и неподчинение. Не позорь свой факультет и свою форму.

— Вы не понимаете… — Она смотрела в лица мужчин, мучительно пытаясь найти решение.

— Не понимаю, — согласился ректор.

Внутренний голос приказывал не противиться, чтобы плашка показалась чем-то неважным. Но ужас в глазах наверняка выдал с головой. Эмьюз протянула руку и разжала пальцы. На бледной ладони плашка выглядела иссиня-черной.

— Ин-интересно, — хмыкнул Финн. — И куда в-вы несли предмет, пре-эдставляющий интерес для Ордена? Я бы еще сп-спросил, откуда он у вас. Но меня эт-это не касается, правда? Итак?

— Хотела отправить его сэру Джулиусу Коллоу, — глазом не моргнув, соврала девочка.

Ректор подобрал плашку двумя пальцами.

— Воз-возвращайтесь к занятиям, — скомандовал он. — Теп-теперь действовать будем мы.

— Может быть, ручше я? — Симадзу смиренно склонил голову.

— Нет, — спокойно возразил Финн. — Теренс от-тправит немедленно, минуя почту.

Остолбеневшая от ужаса Эмьюз бессильно наблюдала, как ректор широким жестом передал самый опасный в мире предмет своему связному, а тот пропал. Симадзу было дернулся, но Финн ловко схватил хрупкого Танцора чуть повыше локтя.

— Постойте, — с напускной беззаботностью улыбнулся ректор. — В-вы, кажется, со-обирались мне поведать нечто ин-н-тересное?

— Да, — бесстрастно подтвердил Синдо.

Он напоминал сжатую пружину. Эмьюз даже показалось, что на мгновение на безэмоциональном лице крошечного Танцора отпечаталась настоящая досада, если не замешательство.

— Не беспокойтесь, юная леди, пос-посылка найдет адресата, — ободрил ничего не подозревающий Финн. — Возвращайтесь на за-а-нятия.

Девочке ничего не оставалось, кроме как развернуться на каблуках и понести себя подальше.

Разумеется, ни о каких парах и речи не шло. Умей Эмьюз плакать, уже наверняка бы рыдала в голос, обливаясь горькими слезами. А так Тень просто лежала на кровати и таращилась в никуда, проклиная злую судьбу. «Ну почему именно сегодня?», — думала она. — «Почему нельзя было решиться завтра или после занятий? Нет! Торопилась!».

Открыть зеркальце, связаться с дядюшкой Джулиусом и все ему рассказать? А что «все»? О записке женщины из психушки, найденной в тайнике? Очень убедительно! Паника обезоруживала.

Несмотря ни на что, Эмьюз распахнула зеркальце и отдала приказ. Только ничего не произошло. Стекло потемнело и выдало самодовольную надпись: «Не беспокоить». Дядюшка Джулиус намеренно отключился от целого мира. Бессилие сдавило грудь. Следующие пару часов Тень пыталась и пыталась, она без конца твердила зеркалу имя, но в ответ получала все ту же фразу.

По спине пробежал холодок. Едва уловимый, но весьма отчетливый. Эмьюз села и прислушалась. Тишина за стеной больше не казалась обычной. Необъяснимая тревога захлестнула новой волной. Мгновения таяли. Вдруг кто-то тихонько постучал. Будто шепотом. Тень мгновенно сорвалась с места и выскочила за дверь! «Никого», — пробормотала она, оглядывая пустой коридор. Странное чувство словно густело, а потом разом схлынуло. Эмьюз опустила глаза. На полу у ее ног преспокойно лежал дневник. Тот самый, который прочла и потеряла Робин.

* * *

Казалось, Джулс простоял под дверью в нерешительности целую вечность. Попытки просчитать предстоящую беседу с треском проваливались одна за другой. В этом доме его точно никто не ждал. Сириус твердил, что «не выигрывает тот, кто не пытается», и что «неизвестность хуже любой правды». Только за долгие годы Коллоу успел свыкнуться с этой потерей и вполне уютно чувствовал себя, болтаясь между реальностью и воспоминаниями. Надежда же причиняла боль.

«Вдруг ее вообще там нет?», — уговаривал себя Джулиус. Но рука по-прежнему не желала тянуться к кисточке дверного колокольчика.

В густых сизых сумерках снег выглядел особенно белым и чистым. Джулс пожалел о своем намеренном одиночестве. Он сам отправил незримого друга подальше, чтобы встретить свои проблемы один, как подобает мужчине. Сэр Коллоу, Рыцарь Призмы, живая легенда и так далее, и так далее, — мялся на пороге дома, бывшего когда-то родным, как мальчишка. Даже самоирония не помогала сделать первый шаг.

В окне второго этажа забрезжил зыбкий свет, развеивая последние сомнения. Мария внутри. Читает в теплом кресле, пьет чай, совсем не вспоминает о нем. Сердце сжалось в груди. Колючие снежинки словно ранили лоб и щеки острыми узорчатыми краями.

Джулиус оторвался от земли и осторожно заглянул в собственное прошлое. Раньше он называл эту комнату своей, теперь Мария поселила туда Эмьюз. Глупая, неуместная и бесформенная ревность беспрепятственно выползла на передний план. А остановить ее было некому. Джулс цеплялся за знакомые очертания мебели, перебираясь от беспорядка на письменном столе к спинке стула, от нее к углу кровати и яркому пятну дверного проема. Тут-то Коллоу и заметил странное шевеление у шкафа с книгами.

Занавеска сильно ограничивала обзор, но и без того стоило догадаться, кто там. Мария стояла почти неподвижно, прижимая к груди старый альбом с фотографиями. Тот самый, что показывала Эмьюз. Тэсори развернулась на каблуках. Скрипнула дверца, что-то зашуршало. Хрупкая женщина привидением проплыла к окну. От печали в ее взгляде Джулиусу отчетливо захотелось взвыть и издохнуть на месте.

Мария всматривалась в надвигающуюся ночь сквозь незваного гостя. В звенящей тишине Джулсу чудилось биение ее сердца. Мысли рассыпались, оставляя только желание наконец разрушить эту проклятую стену непонимания. Он обдал стекло теплым дыханием и пальцем написал два слова: «Я здесь».

Хозяйка дома вздрогнула и рывком задернула занавеси! Звук металлических колечек обжег пощечиной. Те мгновения тишины, что обрушились после, оглушили и ослепили. Джулс пошатнулся и потерял равновесие. Подобно снежинкам, он, покачиваясь, устремился к земле. Надежда лопнула, а жизнь утратила смысл. Кристальная пустота расставила все по местам, демонстрируя истинную ценность вещей, казавшихся важными.

Внезапно парадная дверь распахнулась, и Мария, кутаясь в платок, накинутый поверх простого платья, шагнула в полоску света.

— Зачем ты пришел? — спросила она безлюдный двор.

— Зайди в дом, простудишься, — попросил Коллоу, опускаясь на дорожку в нескольких метрах впереди.

— Зачем ты пришел? — настойчиво повторила Мария.

— Показать тебе правду, — признался он.

И это был единственный честный и прямой ответ из всех. Сам Джулс надеялся начать с того, как ему жаль и как хотелось бы получить прощение, только все это не имело отношения к сути.

— Я готова, — чуть хрипло отозвалась Мария.

Коллоу стащил перчатку. Тело действовало отдельно от разума. Он поймал крошечную кисть женщины с хрупкими пальцами, склонился и приложил к своему лбу. Без предисловий и длительных речей ни о чем Джулс просто отдал все, что вспомнил, Марии. Одним куском и сразу. Прямиком в сознание.