пляжи Калифорнии, куда родители возили ее в двадцать седьмом году. Она рассказывала о красочных магазинах и сверкающей в лучах заходящего солнца зеленоватой стеклянной громаде "Эмпайр Стейт Билдинга". Мальчик слушал ее рассказы, затаив дыхание.

Образ сказочной и прекрасной страны счастья навсегда поселился в его душе. Он стал для Алика главным критерием всего встреченного в жизни, руководя его чувствами и поступками, Америка будет его силой и слабостью, определит в будущем все его победы и неизбежные потери. Среднюю школу Алик Крайнов окончил неплохо, сразу поступил в медицинский институт и уже па первом курсе увлекся исследовательской работой на кафедре нормальной физиологии. Отчасти этому способствовало то, Что на этой кафедре работали знаменитые ученые во главе с учеником самого Павлова, знаменитым Петром Константиновичем Анохиным, отчасти то, что он увидел при первом своем посещении исследовательской лаборатории кафедры.

В отдельных комнатах, уставленных аппаратурой, сидели сосредоточенные молчаливые люди в белых халатах, записывающие показания приборов, укрепляющие датчики на лабораторных животных или прильнувшие к окуляру микроскопа. Это настолько соответствовало представлению Край-нова о том, где и как он хотел бы работать, что он тут же записался в кружок при кафедре, и был его членом все студенческие годы, а после окончания института остался работать на кафедре старшим лаборантом. Алик мог часами не вставать из-за лабораторного стола, хотя продуктивно работал он только в одиночестве. Контакта с сотрудниками у него не было: убеждать и доказывать что-либо он не умел, нервничал, терялся и в итоге замыкался в себе. Поэтому, несмотря на очень смелые работы по исследованию функций головного мозга у крыс, Крайнов был на плохом счету у начальства. Он постоянно срывал графики хоздоговорных работ, запаздывал с подачей материалов для ежегодного институтского сборника. К тому же дисциплина в студенческих группах, где он вел семинары, всегда была самой низкой. Проработав на кафедре шесть лет, Алик был вынужден, так и не защитив диссертацию, уволиться по собственному желанию, не дожидаясь очередной переаттестации. К этому времени он уже нащупал очень интересные закономерности между характерными реакциями лабораторных крыс и графической записью работы их мозга. Тогда уже он мог, глядя на электроэнцефалограмму мозга любой крысы, точно предсказать, окажется ли она агрессивной, понятливой или тупой.

Вынужденный уход Крайнова с кафедры прервал эту интересную работу, но неожиданно открыл перед ним совершенно новую перспективу Его институтский приятель Валя Смирнов, работавший в НИИ психиатрии, посоветовал ему обратиться насчет вакансии в недавно образованной при институте лаборатории по изучению патологии высшей нервной деятельности человека.

Вначале Алик и слышать об этом не хотел, так как прежде никогда с больными не работал и врачом себя не считал. К тому же он был очень застенчив, а это, несомненно, не лучшее качество для психиатра. Вообще, на его характер очень сильное влияние оказало отсутствие в их доме мужчины. Отца он практически не помнил, а когда перешел в третий класс, умер и дед, пролежав перед этим шесть лет после инсульта. Мама и бабушка Алика, боясь, что очень избалуют ребенка, ударились в другую крайность. За столом мальчика изводили мелочными придирками, строго отчитывали за истинные и мнимые провинности, к тому же мать, опасаясь дурного влияния улицы, почти не выпускала сына гулять одного, и прозвище "маменькин сынок" прочно укрепилось за ним среди соседских мальчишек. Алик, боясь насмешек ребятни, почти перестал выходить во двор и все свободное от школы и приготовления домашних заданий время проводил, сидя с мамой на диване, за чтением английской классики в подлиннике. Подбор книг для сына Софья Исааковна взяла целиком на себя, считая, что раз уж он в совершенстве владеет американизмами, то тем более должен знать язык Диккенса и Теккерея. К восемнадцати годам Алик прекрасно знал английскую литературу XVIII–XIX веков. Но характер у него не изменился: он легко терялся в самой обычной житейской ситуации, если требовались твердость и напористость.

Когда Валя Кузьмин предложил ему работать в НИИ психиатрии, Крайнов пришел в ужас от одной только мысли, что придется общаться со множеством незнакомых ему прежде людей и тем более психически неполноценных.

— Старик, да тебе же не придется иметь дело с самими больными, — убеждал его приятель, — Ты будешь получать только их энцефалограммы и истории болезни. Твоя же задача, как я понимаю, будет в том, чтобы попытаться нащупать связь между проведенным курсом лечения, снижением симптоматики болезни и изменениями на энцефалограмме, если, конечно, таковые изменения появятся, в чем я лично очень сомневаюсь, но это между нами.

Крайнов дал себя уговорить, и уже через неделю работал на новом месте в должности младшего научного сотрудника. Лаборатория при крупнейшем НИИ психиатрии оказалась для него просто находкой. Во-первых, у него был обширный клинический материал, правда заочный, но все же это были люди, а не лабораторные крысы, к тому же пациенты были с различными отклонениями в деятельности центральной нервной системы, что давало большой простор для исследований. Во-вторых, лаборатория была оснащена первоклассной японской аппаратурой, лучше той, что была на его прежней работе у аналогичных приборов.

Алик получал от исследовательской работы почти физическое наслаждение. Он радовался своим маленьким открытиям, ликовал, если удавалось выявить в ряде явлений какую-нибудь закономерность, печалился, когда результаты опытов оказывались отрицательными, и утешал себя банальной истиной, что отрицательный результат в науке не менее важен, чем положительный. Наука понемногу почти заменила Алику Крайнову личную жизнь. Соня, с материнским эгоизмом, старалась замкнуть интересы сына на доме, не пускать его в иную жизнь, в иной мир. Когда сын собирался на какую-нибудь студенческую вечеринку или в гости к приятелю, ей неизменно делалось плохо с сердцем. Алик не мог не замечать этой закономерности и, жалея мать, старался вечерами оставаться дома, а если и ходил в кино или музей, то только вместе с ней. Постепенно наука стала заменять Алику и спорт, и книги, и развлечения.

Несколько лет он работал в НИИ психиатрии, не замечая, как летит время, систематизируя особенности энцефалограмм у людей с различными психическими отклонениями. Потом увлекся созданием для себя энцефалографического атласа здоровых людей, но с теми или иными преобладаю-щими чертами характера. Он стал использовать студентов-медиков в качестве испытуемых для составления этого атласа. Такой доброволец подвергался сначала подробному тестированию для возможно более детального выявления черт его характера, затем ему снималась энцефалограмма и исследовалась корреляция между личностью испытуемого и работой его мозга. Постепенно Крайнов нащупал эту связь и свел все результаты, полученные им за несколько лет, в таблицы.

Теперь, сравнивая запись работы мозга больного, при поступлении в стационар и