Несколько викингов покатились со смеху. Кое-кто кликнул приятелей. Дольгфинн изобразил на лице ухмылку. Ни особой доблести, ни славы в том, что происходило, он не видел. Тем более — drengskapr. Одна надежда, что это утешит сердце Ивара…

— Дай ему выплыть! — крикнул он. — Может, он теперь смилостивится над нами и угостит глоточком эля, когда прибудет на Небеса…

Ивар сгреб мокрые волосы Вульфгара и приподнял его голову над краем пены. Тараща подернутые ужасом глаза, хеймнар бешеными хрипами втягивал в себя воздух. Похоже, Ивар заставил его пожалеть о кичливых посулах. Наконец хеймнар перекинул одну из культей поверх края бадьи и попытался лечь на него грудью.

Неторопливыми движениями Ивар сбил культю, спихнул хеймнара и пристально посмотрел в его глаза, на сей раз — как лекарь в глаза больному. Потом удовлетворенно кивнул и еще раз надавил на голову.

— Вот теперь ему стало страшно… — пояснил он стоящему рядом Клегги. — Он еще попробует с нами поторговаться, вот увидишь. Не нравится мне, когда они перед тем, как издохнуть, норовят меня унизить. Нет уж, пусть сами расквасятся…

— Да все они в конце концов сопли распускают! — довольно скаля зубы, произнес Клегги. — Точно как бабы…

Ивар рывком погрузил голову еще глубже.

* * *

Шеф повертел в руке предмет, переданный ему Уддом. Он находился в обществе соотечественников: то были освобожденные рабы — и катапультеры, и воины с алебардами. Отдельной группкой стояли люди, набранные Уддом для воплощения его замысла. Они-то и выковали полоски гнущейся стали.

— Видишь, господин, — сказал Удд. — Мы сделали, что ты нам велел. Вот пластинки — каждая длиной в два фута. Ты сказал нам — попытайтесь устроить из них луки. Мы сделали на обоих краях надрезы, приладили тетиву. На тетиву пустили нити из скрученных кишок — надежней не бывает!

Шеф кивнул.

— Только натянуть ее вы не сможете…

— Твоя правда, господин. Не сможем, да и ты не сможешь. Но мы тут маленько пораскинули мозгами, и Сакса, — Удд кивнул в сторону одного из своих помощников, — тогда сказал: человек, который горбом своим на хлеб зарабатывал, знает, что ноги у него сильней, чем руки… Тогда обтесали мы несколько штук деревянных колодок, пропилили на них спереди скрещивающиеся пазы, пропустили в них пластины и закрепили их клином. На другой стороне колодок приладили собачки, вроде тех, которые уже делали на вращательницах наших… А потом мы установили с краю колоды такую железную петлю… Вот попробуй сам, господин. Сунь сюда ногу.

Шеф всунул ногу в петлю.

— Теперь захвати обеими руками тетиву, упрись покрепче ступней и тащи тетиву на себя… Тащи, пока не зацепишь за собачку.

Шеф поднатужился и потянул тетиву. Она поддалась, повинуясь его усилию — мощному, но не на пределе его возможностей. Хилая команда не смогла сделать верную поправку на мускулы воина, тем более такого, который качал их долгой работой в кузне. Зацепившись за собачку, гнусаво загудела тетива. Шеф убедился, что в руках у него действительно лук, — но только его надо держать поперек тела стрелка, а не как обычный деревянный лук.

Один из мастеров Удда, ухмыляясь, протянул ярлу короткую стрелу: короткую, поскольку сталь поддалась всего на несколько дюймов, не на полдлины руки, как полагалось бы тетиве деревянного лука. Шеф уложил стрелу в шероховатый желоб, выдолбленный в верхней части деревянного бруса. Круг стоявших перед ним людей разомкнулся, и ярдах в двадцати от себя Шеф увидел ствол дерева.

Он выровнял лук, прицелился, непроизвольно стремясь уловить цель в зазор между оперением стрелы, и надавил на собачку. Отдачи, знакомой ему по выстрелам из крупных образцов, на сей раз не последовало. Не было и уносящейся ввысь черной молнии. Стрела с шипением рассекла воздух и вошла в дерево точно посередине ствола.

Шеф подошел к мишени, ухватился за стержень стрелы и принялся ковырять и колупать им дерево; наконец с десятой попытки стрела выскочила из отверстия целиком, не надломившись.

— Совсем неплохо, — проговорил Шеф, — но и хвалить вас особенно не за что… По-моему, луки эти бить будут не дальше, чем обыкновенные охотничьи. Для войны они не сгодятся.

Обмерев от стыда и ужаса, Удд принялся было тихо оправдываться; Шеф знаком прервал этот лепет раба.

— Перестань, Удд. Мы же все тут ученики. Я тебе это докажу. Вот сейчас перед нами новая вещь. Никто в мире до нее не додумался. Скажи-ка мне, а чья в том заслуга? Саксы, который просто напомнил тебе, что ноги сильнее, чем руки? Или твоя — это ведь ты первый рассказал нам, как твой хозяин ковал стальные пластины? А может быть, моя, потому что это я велел тебе изготовить лук из гибкой стали? Или все-таки племени Ромула, которое изобрело катапульты со вращением и положило начало всему остальному? Получается, что ничьей заслуги в отдельности тут нет. Получается, что мы ничего не изобретали, мы просто воспользовались старым знанием, почерпнув его от самых разных людей, которые сами когда-то почерпнули его. Что же до лука… Нам нужно добавить ему мощи. Пусть он перестанет называться луком, но натяжение тетивы необходимо удвоить. Может, кто-то скажет мне, как этого добиться?

Понурое молчание прервал Озви, старшина команды катапультеров.

— Ну, коли ты так рассудил, господин, то дело здесь ясное. Как обычно делают, когда что-то тяжелое поднять нужно? Ставят ворот, натягивают лебедку. Как норвежцы, скажем, когда корабли свои грузят. Да нам и покороче лебедка сгодится. Крепим ее к поясу, один конец наматываем, другой конец крючком цепляем за тетиву — натягивай сколько душе угодно!..

Шеф отдал устройство Удду:

— А вот тебе и ответ, Удд. Собачку передвигай вверх по колоде, пока сталь будет гнуться. Приладь к каждому такому луку небольшой ворот с лебедкой. А как закончишь и увидишь, что вещь работает исправно, начинай ковать сами луки — и чтобы пустить в дело все пластинки! Возьми себе столько людей, сколько понадобится…

Викинг, что в эту минуту прокладывал себе дорогу в толпе, не смог побороть чувства брезгливости при взгляде на ярла, который, казалось ему, якшается с недоносками. Сам он прибыл в Норфолк совсем недавно, этим летом, взбудораженный, как и вся его родная Дания, молвой о необыкновенных достижениях этого правителя, о достатке и процветании его земли, о падении Рагнарссона. Все, что до сих пор видел викинг, — это как ярл выводил на бой свое войско. Бой, который для него закончился, не успев начаться. А теперь он стоит и молотит языком с этими трэлями, как с равными. Сам викинг был верзилой под шесть футов, весу в нем было не меньше двух сотен фунтов, такой бушель с пивом поднимет и левой, и правой — на выбор. «Нечего сказать — хорош ярл! — дивился теперь викинг. — С воинами он перетолковать не хочет, зато с мелюзгой всякой лясы в охотку точит. С такими, как он, skraelingjar, не видать побед, как собственного носа».

Вслух же он громко, без обиняков рявкнул:

— Господин, тебя хочет видеть Совет.