доахар. — Я уеду, оставив поиски дракона… а взамен ты спасёшь мою семью?

— Я сказал тебе, как я сделаю. Я выручу мальчишку Вранальга. А Ланита тебе не жена; не твоё дело и не моя забота. Но, если ты уедешь, Вранг посчитает тебя погибшим, и наверняка сделается милее к супруге… не так ли?

Он сказал это так, будто это заведомо было неправдой.

Но эта неправда так очищала совесть.

«Я ничем не помогу ей, если вернусь», — признал Миссар. — «Только вызову ярость Вранга. Но так у меня есть хоть какой-то шанс…»

— Давай же, сделка с совестью — это не так трудно, — проворчал голос.

Миссар моргнул и протянул:

— Что ж… Договорились. Но…?

Однако больше ничего он спросить не успел. Стоило прозвучать заветному слову, как незнакомец исчез, словно порыв ветра. Доахар развернулся и вскочил — но увидел лишь раскачивающиеся папоротники.

«Убежал, собака!» — подумал рыцарь и нервно провёл рукой по царапине на шее. Верный мерин смотрел на него с потаённой грустью.

Но Миссар понимал, что обратного пути нет.

«Когда-нибудь Вранг всё равно бы избавился от меня», — с тяжестью на сердце сказал себе Миссар. — «А так я, хоть и предам свои шпоры, но сумею что-то сделать. Я отправлюсь на запад; а Ланите постараюсь передать весть, когда устроюсь там. Кто бы ни говорил со мной сейчас, увы, он убедил меня в том, что бесчестие для меня единственно верный путь».

Доахар встал, потёр шею и покачал головой.

«Другого такого шанса подделать свою смерть перед Врангом мне уже не представится. Пусть считает, что я благородный дурак, погибший на задании; дурак, который не понял, зачем его послали за драконом. Я же постараюсь обмануть судьбу — лишь так я могу и впрямь как-то помочь Ланите и Вранальгу».

Эпилог

Скара мчался по небу, как горный орёл. Под его лапами мелькали горы, леса, равнины и реки. Но Эйре казалось, что скоро все эти пейзажи сменятся чернотой.

Когда она упадёт и разобьётся вдребезги, потому что больше не было сил ни держаться, ни умолять.

Она замёрзла вусмерть. Растрескалась кожа на руках и на губах. Холод намокшей одежды вгрызся в хребет. Ледяные ветра в облаках и под облаками вытянули из неё всю жизнь.

Как можно было терпеть такой холод? Раньше пламя дышало из дракона, и в высоте небес можно было согреваться о него. Теперь же он и сам был едва теплее птицы, и, сколько ни прижимайся, этого было недостаточно.

— Скара, прошу же тебя, спустись! — из последних сил шептала Эйра. А перед глазами уже плыло.

Драконья грива была достаточно длинной, чтобы схаалитка сумела притянуть её к себе и обвязать вокруг своей талии. Она помнила рассказы Морая о том, как драконы относятся к упряжи. Впрочем, Скара не обратил на это ни малейшего внимания. Однако это небольшое подспорье стало Эйре спасением. Без него она давно бы впала в забытье от холода и усталости и упала.

Теперь же она была прикована к зверю жёсткими узлами волос — и ей начинало казаться, что лучше б она упала.

Её нарядное чёрное платье превратилось в орудие пыток. Оно резало по коже, как мокрый хлыст. Тянула плечо взмокшая сумка. Каждый миг был невыносим.

— Скара… — задыхаясь, умоляла она.

Но дракон лишь лавировал между горами, заныривал в облака и мчался дальше.

Быть может, новая жизнь придала ему сил, каких у него раньше не было. А может, Эйре лишь казалось, что этот полёт — целая вечность. Крылья грохотали, словно гром. Мышцы крутило и сжимало, вынуждая обнимать драконий загривок.

— Ск-ка… — пыталась выговорить Эйра. Но зубы стучали так громко, что она прикусила губу — и так и не сумела ничего сказать.

Дракон влетел в одно из белых облаков стрелой, как в податливую мишень. Рассветное солнце делало влажную россыпь розовой. Крылья взбивали облачный мех.

Сколько времени прошло? Где они были сейчас? Эйра и без того плохо понимала географию страны, но теперь ей вообще ничего не оставалось, кроме как отдаваться воле своенравного зверя. Вряд ли он хотел измучить её до смерти; скорее, он просто не понимал, насколько хрупки человеческие существа.

Или просто не хотел понимать, ведь дорогих ему людей больше не было вовсе.

Если бы на его спине был доа, он бы сосредоточился на связи с драконом. Представил, как крылья выходят вперёд, а чёрное чешуйчатое тело плавно снижается к земле. Но Эйра чувствовала себя так, будто потеряла вёсла, сидя в лодке. Она не была способна хоть как-то сравниться разумом со Скарой, поймать с ним один и тот же ветер. То, что он вёз её на себе, напоминало то, как он тащил с собой гроб с телом Морая. Он словно прибрал к себе всё, что напоминало ему о почившем марготе — включая его шлюху.

Поэтому она могла даже не пытаться приказывать ему.

«Тем не менее, такого никогда ещё не бывало, чтобы на драконе летал кто-то, кроме его доа», — то и дело напоминала себе девушка, клюя носом в жёсткую, как у жеребца, гриву.

Это было слабое утешение. Сколь бы ни было закалено её тело, пережить пытку водой, холодом и постоянным напряжением ему давалось труднее, чем что бы то ни было до этого.

Но в миг, когда начало казаться, что душа готова отлететь вместе с ветром, лишь бы не терзаться, облако вдруг кончилось. Они вынырнули прямо в коричнево-серые скалы, по которым виднелись тёмные пятна акаций. Скара тут же замедлился, растопырив крылья и выставив вперёд задние лапы. Хвост вильнул перед мордой.

А затем, подвиснув в воздухе, дракон раскачался — и приземлился на один из горных отрогов. Стукнул деревянный гроб.

Спасительная земля! Эйре было всё равно, что вокруг — одни лишь облака да скалы. Дрожащей рукой она попыталась распутать те пряди, что держали её на драконе. И не справилась. Узлы взмокли и взлохматились.

В иные времена Эйра не посмела бы и помыслить о том, чтобы сделать такое. Но сейчас отчаяние было выше всяких сил. Она выхватила костяной кинжал из рукава и отрезала от себя драконью привязь. После чего тюфяком упала с плеча Скары прямо на камень.

Блаженство!

И холод.

Эйра съёжилась. Непослушными пальцами она стала расстёгивать своё ледяное платье, чтобы попытаться согреться без него. Теперь ей было всё равно, стой рядом с ней хоть дракон, хоть сам Схаал — ей было до того плохо, что она едва понимала, что вообще делает.