– Глупенький жеребец, – сказал он, – не знает, с какой стороны получше лягнуть, чтобы забор повалился.

– Это правда, это правда, – согласились с ним все остальные, и на этом вопрос был закрыт.

Через неделю они добрались до реки Саби, полной мутно-коричневой воды. На противоположном берегу вдали высились серовато-голубые горы.

Ночью прошел дождь, и следующее утро выдалось свежим и прохладным. В воздухе стояли запахи кострового дыма, буйволов и дикой мимозы. Из одного страусового яйца, которое Мбежане нашел минувшим днем, Катрина соорудила омлет размером с большую тарелку. Он был приправлен мускатным орехом и кусочками каких-то желтых грибов, очень вкусных. Потом были ячменные лепешки с диким медом, кофе и сигара для Шона.

– Ты куда-нибудь сегодня идешь? – спросила Катрина.

– Угу.

– А-а-а!

– А ты разве не хочешь, чтобы я уходил?

– Тебя целую неделю не было в лагере.

– Так ты не хочешь?

Она быстро встала и принялась убирать со стола.

– Все равно ведь не найдешь ни одного слона… ты давно уже никого не встречал.

– Так ты, значит, хочешь, чтобы я остался?

– Сегодня такой чудесный день…

Она жестом подозвала Кандлу, чтобы тот убрал тарелки.

– Если хочешь, чтобы я остался, попроси, только как следует.

– Мы могли бы сходить за грибами.

– Скажи прямо, – гнул свое Шон.

– Ну ладно, я прошу тебя!

– Мбежане! Расседлай лошадь, мне она не понадобится!

Катрина засмеялась. Она побежала в свой фургон – юбки так и вертелись вокруг ее ножек. Кликнула собак. Вернулась уже в шляпке и с корзинкой в руке. Их окружили собаки, они прыгали и весело лаяли, предвкушая прогулку.

– Вперед!.. Ищи! – приказал им Шон, и они помчались вперед, потом с лаем вернулись обратно, гоняясь друг за дружкой.

Взявшись за руки, Шон с Катриной двинулись за ними. Поля шляпки закрывали ее лицо от солнца, но все равно видно было, как сияют ее зеленые глазки, когда она на него поглядывала. Они собирали молоденькие грибы, круглые и твердые, с коричневыми, чуть заостренными шляпками, снизу с тоненькими, как дамский веер, пластиночками. Корзинка наполнилась за час, и они остановились передохнуть под кроной дерева марула. Шон улегся на спину. Катрина оторвала длинную травинку и щекотала его щеку, но скоро он схватил ее за руку и притянул к себе. Собаки внимательно наблюдали за ними, усевшись кружком и вывалив розовые влажные языки.

– В Кейпе есть одно местечко, неподалеку от Парла, – сказала Катрина, прижав ухо к его груди и слушая, как бьется сердце Шона. – Совсем рядом горы, речка… вода в ней такая чистая-чистая, что видно, как рыба стоит на самом дне. Купишь мне там когда-нибудь ферму?

– Да, – ответил Шон.

– Мы построим дом с широкой верандой и по воскресеньям будем ездить в церковь. Девочки и маленькие мальчики будут сидеть сзади, а большие мальчики – ехать верхом рядом с коляской.

– И сколько же их всего будет? – спросил Шон.

Он приподнял край ее шляпки и посмотрел на ушко. Очень красивое такое ушко, и в солнечном свете можно было видеть на мочке легкий пушок.

– О, много… в основном мальчики, но и несколько девочек тоже.

– Десять? – попробовал угадать Шон.

– У-у-у, больше.

– Пятнадцать?

– Да, пятнадцать.

Они помолчали, представляя себе будущее. Шону это число показалось весьма привлекательным.

– И еще у меня будут курочки. Я хочу, чтобы у меня было много-много кур.

– Хорошо, – сказал Шон.

– Значит, ты не против?

– А с чего мне быть против?

– Ну, некоторые кур не любят, прямо терпеть их не могут, – сказала Катрина. – Я очень рада, что ты ничего против них не имеешь. Мне всегда хотелось завести курочек.

Шон исподтишка потянулся губами к ее уху, но она почувствовала и сразу села:

– Ты что это делаешь?

– Вот что, – ответил Шон, протягивая руку.

– Нет, Шон, они на нас смотрят. – Она махнула рукой в сторону собак.

– Ну да, они все сразу поймут, – сказал Шон, и оба надолго замолчали.

Вдруг собаки вскочили и всей стаей громко залаяли. Катрина вздрогнула, Шон повернул голову и увидел леопарда. Он стоял ярдах в пятидесяти возле густых зарослей на берегу реки и смотрел на них: изящный, крупный, поджарый, туго обтянутый золотистой шкурой, покрытой черными пятнами. Потом двинулся прочь, увеличивая скорость и сливаясь с окружением. Лапы зверя ступали по земле так легко, будто касающаяся воды ласточка, когда пьет в полете.

Собаки плотной стаей помчались за ним, отчаянно лая хриплыми от возбуждения голосами. Впереди несся Тиф.

– Назад, назад! – закричал Шон. – Оставьте его в покое, черт бы вас подрал! Назад!

– Беги за ними, Шон, останови их. Он же их всех поубивает.

– Жди меня здесь, – сказал ей Шон.

И он бросился вслед собачьему лаю. Больше не кричал, чтобы не сбить дыхание. Шон прекрасно знал, что сейчас случится, и внимательно слушал, ожидая худшего. Лай преследующих зверя собак изменился, стал яростнее. Шон остановился и, тяжело дыша, вглядывался вперед и прислушивался. Собаки больше не бежали. Звуки лая не удалялись от него.

– Зверюга остановился – кажется, решил разобраться с ними.

Шон снова побежал и почти сразу услышал собачий визг. Собаку он обнаружил там, где леопард напал на нее. Это была немолодая сука с белыми ушами – брюхо ее было вспорото. Шон побежал дальше. Следующим был коричневой масти риджбек – внутренности у него вывалились наружу, но, еще живой, он полз навстречу Шону.

Уже потеряв псов из виду, Шон теперь бежал только на слух. Больше он не останавливался – все равно выведенным из строя собакам уже невозможно было помочь. Тем более что, скорей всего, они уже погибли. В горле у него пересохло, сердце гулко бухало по ребрам, и он часто спотыкался.

Неожиданно Шон выскочил на поляну, и перед ним открылась картина схватки. В живых осталось всего три собаки, в том числе Тиф. Окружив леопарда, они с яростным рычанием бросались на него, пытаясь вцепиться в задние лапы, и тут же отскакивали, когда хищник, зловеще оскалясь, поворачивался к нападавшим.

Трава на поляне росла короткая и очень зеленая. Солнце стояло в зените, равномерно заливая жаркими лучами все вокруг, и предметы не отбрасывали тени.

Шон попробовал было закричать, но горло совсем пересохло, и из груди не вырвалось ни звука.

Вдруг леопард повалился на спину и грациозно раскинулся на траве, словно кошка, которая решила вздремнуть открытым брюхом кверху. Собаки озадаченно попятились, не зная, что делать. Шон снова крикнул, но и сейчас голос не послушался. Брюхо у леопарда было желтовато-кремовое, мягкое и пушистое – соблазн для псов оказался слишком велик. Одна из собачек бросилась вперед, пригнув голову и раскрыв пасть. Леопард накрыл ее, как пружинная ловушка. Передними лапами схватил бедного пса, а задние быстро заработали. Пес жалобно взвыл. Несколько хирургически точных и быстрых ударов, и дикая кошка отбросила пса с выпущенными кишками в сторону. А леопард снова развалился на травке, маня собачек своим золотистым животиком.