— Это верно, но Эхнатон управлялся с ним необыкновенно проворно.

И мне тут же вспомнилась та женщина в Зале приемов, которая пыталась бежать от чумы, чтобы спасти своего ребенка. Я запахнула плащ на груди, а Анхесенамон потянулась ко мне, словно ей очень нужен был ответ на какой-то важный вопрос.

— А мой отец вправду был еретиком? — спросила она.

Я неловко поерзала на подушке, избегая взгляда Нахтмина.

— Он был ревностным приверженцем Атона, — осторожно произнесла я.

— Это поэтому мать встречается со жрецами Атона, хотя визирь Эйе говорит, что это опасно? Из-за того, что наш отец верил в Атона и ей их жалко?

Я посмотрела на Нахтмина.

— Не знаю, — ответила я. — Я не знаю, почему она встречается с ними, хотя все ей говорят, что это опасно. Возможно, она до сих пор грустит.

— О чем?

— О том, что поддалась обману Атона, в то время как великий бог Египта — это Амон, — заявил Барака.

Нефертити встречалась с жрецами Атона вопреки протестам своих визирей, здравому смыслу и отцовским предостережениям.

— Я все улажу, — поклялась она, шагая по парапету новой стены, окружающей Фивы.

С возрастом ее хрупкая красота посуровела и сделалась пронзительной, словно нож. Ей был уже тридцать один год.

— Но что, если здесь нечего улаживать? — спросила я. — Они преступники. Они хотят власти, и они готовы убивать, лишь бы снова заполучить ее.

Нефертити решительно покачала головой:

— Я не допущу междоусобицы в Египте.

— Междоусобица будет всегда. Так же как и раздоры.

— Но не в моем Египте! Я поговорю с ними.

Нефертити вцепилась в край амбразуры и посмотрела на другой берег Нила. Недавно обтесанные камни нагрелись под палящим солнцем месори. С того места, где мы стояли, виден был весь город: мой дом за Нилом, храм Амона, сотни царских изваяний.

— Что толку в разговорах? Их следовало бы отправить в каменоломни.

— Я — народная царица. Пока я правлю этой страной, здесь будет мир.

— И чем встречи с жрецами Атона помогают достичь этого самого мира?

— Возможно, мне удастся убедить их вернуться к Амону. Прекратить борьбу. — Нефертити искоса взглянула на меня, проверить, слушаю ли я. — Мне является столько видений, Мутноджмет… О Египте, снова раскинувшемся от Евфрата на востоке до Куша на юге. О стране, где Амон и Атон могут существовать бок о бок. Завтра я встречаюсь с двумя жрецами Атона. Они обратились с прошением о собственном храме…

— Нефертити! — твердо произнесла я.

— Я не могу разрешить им занять какой-нибудь храм Амона. Но их собственный храм… Почему бы и нет?

— Потому что они захотят большего!

Нефертити помолчала, глядя на Фивы.

— Я заключу мир с ними, — поклялась она.

Следующим вечером я влетела в Пер-Меджат. Отец испуганно взглянул на меня.

— Ты видел Нефертити? — спросила я.

— Она в Зале приемов, с Меритатон.

— Нет. Тутмос видел ее в обществе двух жрецов Атона. Она обещала, что встретится с ними в Большом зале, но там ее нет!

Мы с тревогой посмотрели друг на друга и помчались на поиски вместе. Время приема просителей уже закончилось. Мы ворвались в Большой зал, и дворцовые стражники напряглись.

— Найдите фараона! — выкрикнул отец.

В его голосе прозвучал такой страх, что дюжина стражников тут же сорвались с места и побежали в разные стороны, распахивая дверь за дверью и зовя Нефертити по имени. Нам слышны были их крики «Ваше величество!» — но ответа им не было.

У меня мучительно заныло под ложечкой — никогда прежде я не испытывала ничего подобного.

Нахтмин отыскал нас в Большом зале.

— Что случилось?

— Нефертити! Ее не могут отыскать. Тутмос сказал, что видел, как она разговаривала с двумя жрецами Атона.

Нахтмин увидел страх в моих глазах, сразу же выскочил в коридор и велел стражникам запереть все двери во дворце.

— Никого не выпускайте! — крикнул он.

Появились Анхесенамон с Тутанхамоном.

— Что случилось? Кто пропал?

— Нефертити и Меритатон. Отправляйтесь в Зал приемов и никуда не выходите.

Я подумала об Окне Появлений. Нефертити иногда принимала посланцев в этих покоях, чтобы показать им город. Дети замешкались.

— Быстро! — прикрикнула я на них.

Я помчалась через дворец. Струйки пота текли из-под парика мне в глаза. Я сорвала парик и отшвырнула в сторону. Мне было безразлично, куда он упадет и кто его подберет.

— Нефертити! — крикнула я. — Меритатон!

Как они могли уйти обе? Где они могут быть? Я свернула в коридор, ведущий к Окну Появлений, и отворила дверь.

Кровь уже растеклась по мозаичному полу.

— Нефертити! — закричала я, и мой голос эхом разнесся по дворцу. — Нефертити!!! Нет! Не может быть!

Я встряхнула ее.

— Не может быть!

Я прижала тело сестры к груди, но оно уже остыло. Потом в покоях появились отец с Нахтмином.

— Обыскать дворец! — крикнул Нахтмин. — Обыщите все покои! Все шкафы, все сундуки, все погреба!

Он видел нож, валяющийся на полу, и видел, насколько глубока рана в боку у Меритатон.

Я рухнула рядом с племянницей.

— Эхнатон!!! — закричала я так, что меня должен был услышать и Анубис.

Это были его жрецы, его религия. Отец пытался оторвать меня от Нефертити, но я не могла ее отпустить. Тогда он присел рядом, и мы сидели вместе, обнимая нашу царицу, мою сестру, его дочь, женщину, которая тридцать один год правила нашими жизнями.

Тут в покои вбежала моя мать, а за ней — Анхесенамон и Тутанхамон, нарушившие мое распоряжение.

— Амон милостивый… — прошептала мать.

Велеть детям уходить было поздно. Они уже увидели, что сделали жрецы Атона.

— Осторожно! — воскликнула я.

Хотя что уже было толку с осторожности?

Анхесенамон нагнулась и коснулась сестры, жизнь которой оборвалась, когда ей было всего пятнадцать лет. Анхесенамон посмотрела на меня, а Тутанхамон закрыл глаза Меритатон.

Я прижала тело Нефертити к себе, пытаясь прижать к себе и ее дух, вернуть ее обратно.

Но царствование Нефертити завершилось. Она покинула Египет.

— Тсс, — прошептал Нахтмин сыну. — Мама плохо себя чувствует.

— Может, принести ей ромашки? — спросил Барака.