— У него нет запасного тела, — прошипела Фай. — Если он умрёт здесь, ему придётся снова добираться от Бриаэллара до Бездны. И не факт, что его оттуда выпустят, — уже себе под нос закончила ядовитая кошка.

— Значит, придётся рискнуть, — пожал плечами Анар. — Надо же дать патриарху Селорну новый повод дразнить меня добродеем! — хохотнул он и легко вспрыгнул на выросшую уже ему по пояс чёрную стену, но тут что-то с силой рвануло его назад. Анар упал на землю и увидел над собой горящие бешенством глаза Фай.

— Как ты смеешь? — прошипела она.

— Что? — поморщившись от боли и больше растерявшись, чем разозлившись, спросил Анар.

— Как ты смеешь рисковать собой и всеми нами?

— Рисковать? Я думаю, что успел бы…

— А я думаю, что не успел бы ты. Уж никак не предполагала, что передо мной один из тех, кто забивает магические жезлы вместо колышков для палаток! Ещё бы собственным лбом забивал, идиот, — по-старушечьи проскрипела она. — У каждой вещи, каждого инструмента — своё предназначение: и у колышка, и у жезла, и у тебя тоже!

Анару почудилось, что он вдруг оказался участником какой-то бездарной пьески и вынужден выслушивать монолог отвратно сыгранной злодейки, с восковым носом крючком и подсвеченными плохоньким заклинанием глазами, — настолько неестественными были слова Фай. Зачем она говорила всё это? Понаблюдать за его реакцией или спровоцировать его на что-то определённое? Он не мог понять.

— Такрен, если ты не заметила, я не магический жезл. — Анар заставил себя проглотить оскорбление, поёрзал на камне, будто по своей воле улёгся сюда, и даже закинул руки за голову. — И, ты не поверишь, даже не колышек для палатки!

— Это верно — и тот и другой в сотню раз разумнее тебя, — выплюнула Фай, и Анар, не успев отразить её заклятие, провалился в забытье.

Зеркало — вот истинно образ божий: что бы вы ни поднесли к нему, неминуемо увидите, что это уже заключено в нём.

Надпись, выбитая на камне у подножия Серебряных Скал, неподалёку от озера Скорби

Анар лежал поверх одеяла, потирая ушибленные давеча шею и спину, и пытался унять гнев. Он запретил себе вставать до тех пор, пока не переборет желание прибить эту самонадеянную, наглую тварь… пока не сможет хотя бы думать о Фай в более приличных выражениях. Видать не случайно прошлым утром он принял её за свою мать: Такрен повела себя в лучших традициях Её Святейшества Амиалис — ей было наплевать на жизни всех, кто не являлся частью её замыслов.

Анар отдёрнул занавеску, и первым, что он увидел, были насмешливые глаза Фай.

— Я должна истолковать твой смиренный вид так, будто ты всё осознал и сожалеешь о вчерашнем? — спросила она.

Анар метнулся к столу, словно собираясь задушить сидящую за ним Фай, и тут произошло небывалое: он почувствовал не просто прикосновение к своему разуму — что-то проникло в него, нащупало струнки, связывающие сознание и волю Анара с силой его драконьей половины, и заставило применить свой дар «власти над ветрами» против себя самого. Анара отбросило назад. Он не спешил подниматься, ошарашенно глядя на Фай. Мир перевернулся. Нет, Анар не лежал у стены вверх ногами, перевернулся его мир. Никакой инородец не мог безнаказанно использовать природную магию твоего племени тебе же во вред. А Фай сейчас нарушила этот закон: воспользовалась его — драконьей! — силой. Такрен Фай должна была бы упасть замертво, а она сидит целёхонька и смотрит на него как на маленького ребёнка, который сунул руку в огонь и теперь хнычет, не понимая, почему такой красивый цветок жжётся. И кажется, она даже сочувственно качает головой!

— Не переживай, тебе не надо ничего переосмысливать, — наконец вздохнула Фай, — никто больше так не умеет. И не должен уметь. Просто я знаю, как изготовить ключ к любой двери… или загадке… или силе. Так случилось, что мне удалось научиться этому… целую бездну лет назад. — Такрен ухмыльнулась, чуть прикрыв глаза.

— Что ты… на самом деле такое? — поражённо выдохнул Анар.

— Хороший вопрос… да, очень хороший, — скрипуче промурлыкала Фай. — Но прежде чем задать его мне, тебе следовало бы спросить об этом самого себя, — её острый коготь упёрся в грудь алая, — и осмелиться честно на него ответить.

— Я знаю, кто я, — нахмурил брови Анар.

— О, правда? — изобразила удивление Такрен. — Ну что ж, позволь мне в этом убедиться.

— Как пожелаешь, — равнодушно пожал плечами алай; но он был уже не так уверен в себе.

— Хорошо. Тогда я задам тебе один вопрос… — прошипела она, прикрыла на мгновение глаза и вдруг вытащила из-под стола на редкость уродливую куклу. Она выглядела так, словно какой-то нищий откопал на свалке дюжину игрушек, выброшенных туда детишками самых разных рас, распорол их и, выбрав наименее истрепавшиеся части, крупными стежками сшил их воедино. Это чудо смотрело на Анара пятью разноцветными глазами, улыбалось, свесив на чешуйчатую грудь раздвоенный белый язык и доверчиво протягивало к нему розовое щупальце, человеческую ручку и усыпанную пуговицами мохнатую лапку.

— Почему ты так похож на это создание? Сотни лоскутов, сшитых кем-то воедино… Кем? Легко догадаться — наша прекрасная богиня не потрудилась как следует скрыть своей особой заинтересованности в твоей персоне. Но вот — для чего? На этот вопрос ответить труднее.

— Не вижу никаких лоскутов, — возразил Анар. Он врал, хорошо понимая, о чём говорит его собеседница, но хотел услышать, что и как именно она сама скажет об этом.

— Ложь, — уверенно, но без раздражения сказала Фай не сводя с него испытующего взгляда. — Впрочем, не будет вреда, если я и объясню. — Она посадила своё «наглядное пособие» на стол и стала задумчиво водить пальцем по швам, очерчивая части, «унаследованные» им от разных кукол. — Сын царственной алайки-предательницы, потерявшей свою кошачесть, и дракона, который сам того не желая, лишил Веиндора Милосердного одной из его жриц; внук Грезящей из Долины Снов. Забывший своё детство, лишившийся старых друзей, по таинственной причине изгнанных из Энхиарга, тот, чей Путь един с Путём сианай, воплощения Аласаис. Я перечислила не всё — далеко не всё! — но и этого более чем достаточно… так? Она подняла глаза.

Анар, больше всего пораженный тем, что ей известна истинная природа сианай, замер и, вопреки желанию, ловил каждое её слово.

А Фай казалось, забавлялась его реакцией и терпеливо ждала, пока он заговорит.

— И… и что я должен делать со всем этим? — выдавил он наконец.

— О! — взлетел вверх коготь алайки. — Вопрос задан. Теперь тебе осталась самая малость — найти на него ответ.

— А если мне просто не интересно его знать? — вызывающе усмехнулся Анар: ему очень не нравился трепет, который вызывали в его душе слова Такрен Фай. — Что, если так? Меня устраивает и моя родословная и… мой Путь.