Фай поморщилась, и Анару нетрудно было догадаться отчего.

— И вовсе не потому, что я настолько изголодался в Руале, чтобы не задумываться, куда она заманивает меня этим кусочком. Я думал об этом. Но, знаешь, Фай, я понял, что доверяю ей несмотря на моё руалское прошлое.

— Ты доверяешь не ей, а Аниаллу, полагая, что она и Аласаис — одно и то же.

— Возможно и так. Как бы там ни было, я свой выбор сделал. Безусловно, я ощущаю, что Аласаис возложила на меня некую… миссию. Может быть, она состоит в защите её Тени, Аниаллу, а может — в чём-то ещё, о чём я сейчас просто не догадываюсь. Но я не позволю тебе сбивать нас с Алу с этого пути.

— О нет, мой дорогой, — притопнула сапогом Такрен. — Я лишь предлагаю послужить для вас зеркалом. Чтобы вы смогли увидеть, кто вы есть на самом деле. Это будет вашим первым шагом к осознанию того, почему вы созданы именно такими. А затем — кто знает? — быть может, вам откроется и весь замысел Аласаис. Да-а, — потянулась Фай, — а он обязательно откроется вам… Во всей красе!

— Я постараюсь найти ответ. Фай. Но мне кажется, что он тебя разочарует. Ты всё время подозреваешь Аласаис в чём-то… ужасном, а я не думаю, что мне откроется нечто, достойное твоих ожиданий — алай коротко кивнул ей в знак прощания и пошёл к выходу.

— Но! — раздалось у него за спиной, и Анар обернулся, чтобы ещё раз взглянуть в блестящие глаза Фай. — Но помни: не всегда самое главное — найти ответ на заданный вопрос. Иногда главное сокрыто в самом поиске!

Оставив за собой последнее слово, Такрен Фай снова многозначительно улыбнулась и исчезла в своей комнате.

* * *

Патриарх Малаур, как он и обещал Анару, ни на шаг не отходил от Аниаллу в течение того дня, который ей осталось провести в Бриаэлларе. Алу даже заночевала в его покоях, чем и он, и она были весьма довольны. В последнее время сианай и её приёмный отец виделись редко, и обоим недоставало их долгих вечерних бесед. Заговорившись, они так и не легли спать.

Уже под утро, когда они вяло гадали, почему Верховный жрец Кеан, ранее негодовавший на сианай Элеа, вдруг взял и поддержал её в намерении отправиться в Дарларон, их семейная идиллия была разрушена Шадой, сообщившей, что в замок ан Ал Эменаитов заявился карг Балфишрейн, горящий желанием говорить с сианай.

Шада, не желая обременять свою обожаемую госпожу «общением со всяким сбродом», решила принять его сама — вдруг он вспомнит что-то важное касательно Делии. Но ей, при всей её настойчивости (достаточной, между прочим, чтобы Шаду без доклада пропустили в покои патриарха), не удалось вытянуть из каргнорианца ни слова… Так что ей, весьма раздражённой его упрямством, ничего не осталось, кроме как побеспокоить Аниаллу.

Сианай спустилась в застеклённую беседку, куда проводили Балфишрейна. Ожидая её, карг читал первый номер «У всех на усах». Вернее, не он читал, а яркий листок читал ему вслух сам себя:

«Но сейчас, увы, иметь дома неучтённые порталы стало не престижно, а опасно. Причиной тому — кости Изменчивого, этот таинственный артефакт из драконьих легенд…».

Голос Теолы смолк: заметив Аниаллу, Балфишрейн резко свернул газету.

— Рад, что ты нашла время принять меня, госпожа, — сказал карг, почтительно склоняясь.

— У меня и вправду не так много времени, Балфишрейн, — призналась сианай, кивая в ответ. — Но если у тебя есть какие-то новости… — Она выжидающе замолчала.

— Увы, — развёл лапами зельевар, — я был бы рад обладать хоть чем-то, что может искупить мою вину, но…

Аниаллу изучала его. Он пришёл сюда не просто так и вовсе не из страха перед наказанием. Но зачем? Что ж, она непременно узнает это, а пока поддержит его игру.

— Тебе ничего не угрожает, никаких обвинений не было и нет.

— Благодарю. Но я здесь не поэтому. Я принёс тебе искупительный дар, — Балфишрейн протянул Аниаллу кусок рыжей, богато расшитой кожи.

Приняв и рассмотрев нечто среднее между курткой и корсажем, оставляющим открытым одно плечо, Аниаллу вдруг поняла, что оно сделано из шкуры каргнорианца. Одеяния из кожи разумных существ ей к счастью, пока ещё ни разу не дарили.

— Необычный подарок, Балфишрейн, — изумилась она. — Признаюсь, я не понимаю его смысла.

— Видишь ли, эта вещь была сделана очень давно, во искупление совсем другого прегрешения перед… перед женщиной твоего народа. Она не приняла этот дар. Но я надеюсь, что ты примешь его сейчас.

— И за неё и за себя? — спросила Алу, хотя чувствовала: карг задумал нечто большее, чем заставить её принять извинения вместо другой кошки.

— О нет, госпожа сианай. Та алайка простила нас и без подарка.

— Да? И чем же ты провинился перед ней? Или провинился тот, с кого вы содрали эту шкуру?

Балфишрейн замялся с ответом. Аниаллу насторожилась ещё больше, она чувствовала, что всё сказанное им раньше было чистой правдой и всё же он что-то не договаривал. Что-то очень важное… Алу слишком вымотало ночное бдение, она не нашла в себе сил расспрашивать карга и попросту заставила его захотеть ответить на последний вопрос. Попыталась заставить…

Ей показалось, что её со всей силой ударили в переносицу. Балфишрейн не успел подхватить её, и сианай тихо упала на пол около его лап…

Аниаллу часто-часто заморгала, словно это могло разогнать заполнявший сознание туман. Только что над ней нависала морда каргнорианского зельевара, а теперь она в одиночестве сидела в кресле, напротив выхода из беседки. Опустив глаза, сианай увидела, что через её руку, лежащую на подлокотнике, перекинут подарок Балфишрейна — одеяние из шкуры его соплеменника. Несколько секунд Алу бездумно разглядывала узор из чешуек, коротких шипов, костяных пластин, украшенных мелкими камнями, и пятен огрубевшей кожи, сплошь покрытых какими-то линиями и символами.

«Жаль, что Балфишрейн ушёл, — вяло подумала сианай, — я не успела расспросить его… Испугался, наверное, как бы его не обвинили в нападении на Тень Аласаис. Трусливая ящерица… Как вредно не спать!». Алу чувствовала себя так, будто перележала на солнце, голова стала тяжёлой, веки были полуопущены, сердце билось гулко и редко. Она напряжённо вслушивалась в его биение, словно искала в этом ритме что-то очень важное. Сианай погружалась в ощущения своего тела, они как болото затягивали в себя её сознание, поглощали её мысли. Вот-вот она нащупает… Аниаллу встрепенулась — эта неправильно-приятная отстранённость была ей знакома. Тогда, в подземном городе д'ал, она почти потеряла себя, едва удержалась от соблазна отдаться в его власть — его, кого теперь алаи называют Талом… Он тоже исподволь прокрадывался в её сознание, сначала незаметно для неё самой пробудив в сианай жестокость, жажду властвовать и уничтожать непокорных. Кто знает, может быть, и сейчас, через этот подарок карга, он хочет повторить попытку подчинить её?

Аниаллу попыталась встать, но, с трудом приподнявшись, обнаружила, что не может оторвать кисти от подлокотников, и держала их не какая-то магия — всё её тело налилось тяжестью, онемело, стало каким-то чужим, но источник этого был не вовне, а в ней самой. Она почти физически ощущала его присутствие… здесь… где-то в груди, и вокруг него были сосредоточены все её чувства, остальное же тело превратилось в какой-то онемевший кокон, из которого должно было вылупиться… что? ЧТО?