Есть и еще одна разновидность балов; они не более элегантны и не более изысканны, ибо это невозможно, но более чудесны, более утонченны, можно даже сказать, более хитроумны — это балы холостяцкие. Порой тот, кто их устраивает, женат, и даже не единожды, но это не меняет дела: если у бала нет хозяйки, значит, это бал холостяцкий. Празднества эти восхитительны, и у них-то точно есть свое особое лицо: женщин сюда зовут только хорошеньких; независимый человек волен не обременять себя балластом[528]. Его салон — уже не салон; это арена, на которой сражаются красавицы всех народов; это соревнование в элегантности, поединок на веерах, в котором не бывает побежденных, ибо у каждой из участниц находятся свои сторонники, готовые отдать за нее свои голоса, и свои герольды, готовые возвестить о ее триумфе. Вы ведь знаете, что в Париже у каждого квартала, у каждой элегантной котерии имеется своя королева красоты, своя Селимена, своя законодательница мод. Так вот, этот удивительный бал есть не что иное, как славный конгресс, на котором все царственные соперницы сходятся вместе, дабы достойно защитить репутацию своей красоты и честь своей котерии. Какая выставка парюр, какие фейерверки учтивости! Вообразите себе великолепный букет, в котором все цветы наперебой стремятся вскружить вам голову прекраснейшими красками, сладостнейшими ароматами. Самые знаменитые балы в этом роде дает князь Тюф…[529]; особенно хорош был последний: сколько хорошеньких англичанок! сколько прекрасных московиток! сколько очаровательных парижанок! Как легко угадывалась с первого взгляда главная мысль, лежащая в основе этого празднества! как ясно был выражен ее смысл! как скоро можно было понять, глядя на этих прелестных молодых женщин, что они приглашены сюда по праву элегантности и красоты![530]

К числу приятных празднеств мы относим также балы по случаю, или балы путешествующих. Здесь никто не намеревается поразить гостей красотой обоев или роскошью занавесок; это праздник импровизированный, оживленный, веселый и забавный, как все импровизированные развлечения. Хозяйка дома, кажется, говорит: «Я не дома, я ни за что не отвечаю, я взяла все, что нашла в вашем Париже самого лучшего; если вам это не по нраву, пеняйте на себя: зачем вы не произвели мне на радость что-нибудь более красивое? Приезжайте ко мне в Неаполь, в Вену, в Санкт-Петербург или Мадрид — вот там вы сможете судить о том, чего я стою. Я не даю в вашу честь бала, я лишь обещаю вам свое гостеприимство; помните только одно: где бы я ни находилась, я везде буду счастлива вас принять». Эти балы по случаю, эти экстраординарные празднества иной раз имеют такой успех, что хозяева вынуждены их повторять; вот увидите, госпожа Обр…[531], у которой давеча танцы не прекращались до пяти часов утра и у которой вы, госпожа герцогиня, засиделись так поздно, не откажется устроить после Великого поста третий импровизированный праздник.

А детские балы!.. О, как они восхитительны, особенно с тех пор как возвратилась мода на настоящих детей! Еще недавно настоящие дети были редкостью! Дети оставались детьми от полугода до пяти лет; после пяти лет все они превращались в педантов и стариков; то были юные господа шести с половиной лет от роду, уже слегка фатоватые и очень глупые, презирающие своих сестер и делающие выговор своим матерям за ошибку в английской фразе; то были модницы от силы пяти лет, щеголяющие в мантильях и надевающие шляпку с опытностью старой кокетки, критикующие то, высмеивающие это с апломбом старого журналиста. Право, вместо детей мы повсюду встречали только маленьких старичков и старушек. Вместо: «Серьезный, как советник» впору было говорить: «Серьезный, как школьник»; вместо: «Величавая, как королева» — «Величавая, как пансионерка». В самом деле, тогдашние дети держались так серьезно, что страшно было угостить их конфеткой. Благодарение небу, нынче дети вновь сделались детьми; давеча в прекрасной гостиной госпожи Ш… мы с удовольствием наблюдали, как скачут хорошенькие девчонки, как носятся прелестные мальчишки[532]. Напрасно степенный и торжественный учитель танцев, водрузив на нос огромные очки, пытался навести порядок в движениях маленьких ножек и сковать их неуемную веселость цепями кадрили, ничего не выходило: ножки топали, ручки переплетались, и все вместе производило восхитительную мешанину. А мы смотрели, как бесятся эти прелестные существа, болтали с их отцами и дедушками, талантливыми ораторами и видными политиками, и думали, любуясь очаровательным золотоволосым мальчишкой, снискавшим всеобщее восхищение: «А ведь этот бело-розовый ангел в один прекрасный день может стать министром… Какой ужас!» Детский бал — если он в самом деле детский — это прекрасно!