– Эрикссон попытался выстрелить Марио в голову, – сказал Ролле Столхаммар. – Марио – старый человек. В результате он мог умереть. Я спросил его уже на следующий день, не стоит ли нам написать заявление на адвоката, но, поскольку он попросил меня отказаться от этой мысли, все осталось, как есть.

– И с чего такое великодушие?

– Неужели трудно понять, – удивился Ролле Столхаммар. – Он обделался. Ему было стыдно. Все остальное он мог пережить.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Анника Карлссон.

– Хорошо, – буркнул Ролле Столхаммар. – Но если я услышу хоть слово о том, что сейчас сказал тебе, обещаю разрушить здание полиции Сольны собственными руками.

– Ничего такого, конечно, не понадобится, – улыбнулась Анника. – Я хочу только поблагодарить тебя за помощь, а если говорить о последнем, то все останется между нами.

– И что вы думаете об этом? – спросила Лиза Ламм четверть часа спустя.

– У меня нет никаких возражений, – констатировал судмедэксперт. – Рассказ Столхаммара очень хорошо соответствует результатам моего судебно-медицинского исследования.

– У меня такое же мнение, – сказал Петер Ниеми. – Вдобавок в виде исключения здесь все столь удачно, что мы можем проверить его историю результатами экспертизы. И я не жду никаких сюрпризов по данному пункту.

– Меня тоже все устраивает, – согласилась Анника Карлссон, в то время как ее коллега Юхан Эк довольствовался лишь кивком.

– Да, тогда так, – сказала Лиза Ламм. – При мысли обо всех обстоятельствах, я оцениваю насилие, примененное Столхаммаром против адвоката, как вполне вписывающееся в рамки необходимой самообороны. С большим запасом, кроме того. У меня нет никаких проблем закрыть это дело. Единственно мне нужен только ответ криминалистов относительно проб ДНК с носового платка и сиденья дивана.

– Мы сможем получить его уже завтра, слушайте и удивляйтесь, – сказал Петер Ниеми. – При мысли об общественном резонансе. Мы отправим материал для сравнения машиной сразу же после допроса Гримальди, как только у него будет взята проба ДНК.

– Тогда я позабочусь, чтобы Столхаммар получил назад свой носовой платок, – сказала Лиза Ламм. – Забавно в виде исключения возвращать изъятую с места преступления улику.

– А если бы Эрикссон остался в живых? – спросила Анника Карлссон. – Что сделала бы ты тогда?

– Скорей всего, я обвинила бы его в покушении на убийство, – ответила Лиза Ламм.

Три часа спустя Карлссон и Эк закончили следующий допрос, сейчас необычайно словоохотливого Марио Гримальди, даже явившегося в сопровождении адвоката. На это ушло тридцать пять минут, и все слушавшие его пришли к тому же самому выводу, как и после допроса Роланда Столхаммара, пусть он и отказался отвечать на вопрос о том, кому принадлежали картины, за которыми они пришли.

По словам Марио, речь шла о его очень близком друге. Чье имя он мог открыть, лишь получив согласие с его стороны. Но, поскольку он также привез с собой второй экземпляр доверенности, которую Эрикссон получил вместе с заданием продать коллекцию, у того не могло возникнуть сомнений относительно полномочий Марио. Его адвокат также смог удостоверить это дело. Именно он в срочном порядке аннулировал доверенность Эрикссона и оформил все надлежащим образом. По той простой причине, что Эрикссон попытался обмануть своего работодателя. Финансовые претензии в отношении адвокатской фирмы Эрикссона и оставшегося после него имущества должны были последовать позднее.

Марио Гримальди для начала рассказал, что он старый человек. И что случившееся в тот вечер дома у адвоката, конечно, стало худшим переживанием за всю его жизнь. Несмотря на все ужасы, которые он повидал у себя на родине в Италии в конце Второй мировой войны.

– Внезапно он как с ума сошел, – сказал Марио. – Вытащил пистолет и прицелился прямо мне в лицо. Пуля задела меня по волосам, и если бы мой старый друг Ролле не бросился на него и не обезоружил, я не сидел бы сейчас здесь.

– Кто-то, вероятно, позаимствовал твой автомобиль позднее ночью, судя по навигатору. Как ты прокомментируешь это? – задал последний вопрос Юхан Эк.

Никаких комментариев. Сам он перестал водить машину двадцать лет назад, а со своим водительским удостоверением распрощался более десяти лет назад. Совершенно добровольно, и как только врач посоветовал ему сделать это. Зато его знакомые порой заимствовали у него «мерседес». Помимо других, приятный чилийский паренек, мастер на все руки, недавно помогавший повесить новые занавески в его кухне. Скорей всего, тогда он дал ключи от машины ему. Запасной комплект. Поскольку, и здесь он уверен почти на сто процентов, еще один находился дома в его квартире.

– Его зовут Ангел, – сказал Марио.

Фамилию он не помнил, но она была обычной, из часто встречающихся у испаноговорящих народов. Его мать, кроме того, работала у Марио еще в ту пору, когда он владел рестораном в Сольне. Очень приятная и положительная женщина. Какое-то время назад Ролле рассказал ему, что она давно умерла.

– Все мы последуем той же дорогой, – констатировал Крестный отец с печальным вздохом.

После обеда также состоялись допросы Омара Бен Кадера и Афсана Ибрагима, которые прибыли каждый в компании собственного адвоката.

Оман Бен Кадер покинул здание полиции через полчаса свободным человеком. Он оставался неизменно дружелюбным, одновременно, правда, высказал удивление относительно желания полиции встретиться с ним. В том, что он, будучи финансовым советником Афсана Ибрагима сопровождал его на встречу с адвокатом Петером Даниэльссоном в фирму «Эрикссон и партнеры», не было ведь ничего секретного. Они наверняка числились у них в журнале посетителей, а если по чьей-то оплошности там не оказались, он мог сам подтвердить факт визита. И кстати, именно он договаривался о встрече. А в конкретную причину, почему сделал это, не собирался вдаваться. И прежде чем уйти, Омар оставил свою визитную карточку и сказал, что полиция, естественно, может позвонить ему, если возникнут еще вопросы.

«Копия своего отца», – подумал Левин, который сидел в специально оборудованной комнате и смотрел на него.

Его работодатель проторчал в допросной целый час. Причиной его визита к Изабелле Норен стали, если верить ему, слова самого Эрикссона, некогда предложившего обратиться к ней, если с ним самим что-нибудь случится. Эрикссон якобы рассказывал, что его отношения с ней продолжались уже несколько лет, и она поэтому могла помогать ему в делах, о которых другие коллеги в бюро ничего не знали.

В данном случае речь шла о попытке выяснить, не сможет ли она посодействовать в поисках денег, которые Эрикссон взял в кредит у некоего кипрского банка, сейчас предложившего Афсану Ибрагиму предъявить их претензию. Визит получился очень коротким, максимум десять минут, и во время него не случилось ничего из рук вон выходящего. Если же сейчас Норен утверждала что-то иное, он, естественно, хотел бы получить очную ставку с ней.