litbaza книги онлайнСовременная прозаСад радостей земных - Джойс Кэрол Оутс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 132
Перейти на страницу:

– Проснись, пойдем. – Она говорила шепотом. – Ты что, хочешь, чтоб отец узнал, как ты напился? Нализался как свинья!

Кларку показалось, сейчас его вывернет наизнанку, но он тут же про это забыл. Очень уж было сонно, спокойно. Кажется, прошло много, много времени, и опять Клара дернула его, разбудила, низко наклонилась и прошипела ему что-то прямо в лицо.

– А я ничего, – пробормотал Кларк. – Я и тут посплю…

– Пойдем, пожалуйста. Проснись. Ведь нарвешься, худо будет.

Волосы у Клары были распущены. Она опять затрясла Кларка, случайная прядь упала ему на лицо, защекотала. Кларк не помнил, чтоб Клара открывала дверцу, но дверца теперь оказалась открытой. Он попробовал вылезти из машины, но это было все равно что шагнуть в бездну: все перед тобой темно и непонятно.

– Пойдем, Кларк… ну пожалуйста, – сказала Клара.

И опять ухватила его за голову, тряхнула. Казалось, он с великим трудом всплывает из-под тяжелого, плотного слоя теплой воды. Вдруг он проснулся и увидел – к нему нагнулась Клара. А за ней ясное ночное небо и луна – не круглая, только толстый ломоть луны, и лицо у Клары почему-то тревожное, расстроенное. Кларк протянул руку, нечаянно локтем задел сигнал – он гуднул еле слышно – и обхватил Клару за талию.

– Не злись так, – сказал он сонно.

И уткнулся в нее лицом. Клара то ли удивленно ахнула, то ли засмеялась, потом ладонью поддела его лоб и попробовала отпихнуть.

– Ух ты, милый, – пробормотала она. – Обожди… не надо…

Кларк крепко зажмурился и не выпускал ее. Память, спотыкаясь, пятилась в прошлое – от женщины, что стояла перед ним босая, в распахивающемся купальном халате, к другой Кларе, помоложе, которую когда-то привел в дом отец. Та была просто девчонка. Несколько лет он слышал про нее, а один раз, в сумасшедшую минуту, не опасаясь отцова хлыста, а то и чего похуже, одолел немалый путь и подкрался к ее дому только ради того, чтоб постоять под окнами, попытаться заглянуть… и вот теперь он обхватил ее руками и сквозь сон, сквозь туман в голове думает: хорошо бы никогда больше ее не выпускать. Как будто он уже очень давно, очень долго к ней пробивался.

– Ты спятил, пусти, – прошептала Клара.

Кларк притянул ее к себе и пытался поцеловать. На миг она заколебалась – да, наверняка, он это почувствовал! – потом впилась ему в шею ногтями.

– Пусти, сукин сын! Пусти, говорю!

Кларк откачнулся, но не упал, ведь он все еще сидел в машине.

Наутро, пока еще Мэнди не приготовила завтрак, Клара позвала его в свой «зимний сад». Она была уже одета. Волосы гладко зачесаны назад, стянуты в тугой узел, зашпилены на затылке. На правой руке – старое кольцо с лиловым камнем, она уже много лет его не надевала. Кларк начал было бормотать, что он очень просит его простить, он так виноват, ему очень жалко…

– Да, – сказала Клара. Кажется, она его не слушала. Кажется, она и смотрела не на него, а как-то сквозь него. – Придется тебе отсюда убраться. Сам понимаешь. Нельзя тебе теперь оставаться со мной под одной крышей.

– Хорошо, – сказал Кларк.

– Никак нельзя, – повторила Клара.

В утреннем свете, что вливался в окна, лицо ее совсем не походило на то, которое накануне вечером казалось Кларку таким милым и желанным; на лбу и у рта ясно виднелись тонкие морщинки. Все еще красивая женщина, но той, которую он так желал, больше нет, – той, молоденькой, которую ввел в дом Ревир и назвал своей женой.

– Ты понял? – сказала Клара.

Глаза у нее стали непроницаемые, отчужденные, точно у кошки. А потом она впилась в Кларка взглядом, и он понял: она чего-то побаивается. Она забарабанила пальцами по его рукаву, потом пальцы ее замерли.

– Мне очень жалко, что ты так себя вел. Я не знала… и не думала никогда… А только нельзя тебе теперь здесь оставаться. Давай женись на ней – и дело с концом.

Кларк наклонился к ней, чтобы лучше расслышать. – На ком жениться? – вежливо переспросил он.

9

В день рожденья, когда ему исполнилось восемнадцать, Кречет поехал с отцом в Гамильтон, там они встретились с Кларой и пообедали в ресторане при отеле. Клара часто бывала в городе и обычно останавливалась где-нибудь в отеле, но на этот раз она заехала к одной родственнице. Ревир спросил, что она делала, Клара отвечала неопределенно, хотя и довольная собой: надо было походить по магазинам, кой-чего купить, кой-чем запастись, кой с кем повидаться. С кем она виделась, так и осталось неясно, но Ревир не расспрашивал. Он не доверял своим городским родичам – считал, что они задирают перед ним нос.

Ревир приехал в город по важному делу: оглашалось завещание его тетки. Кречет тревожился – у отца такое усталое, измученное лицо. Служащие в ресторане смотрели на Ревира, точно на какую-то почтенную развалину, точно им положено знать, кто он такой, а они никак не сообразят. Ревир неправильно понял торопливую услужливость официанта.

– Они что, спешат поскорей нас отсюда спровадить? – сказал он Кларе. – Мы же только что пришли.

Кречету есть не хотелось. За день он наслушался, как препирались родичи, это могло отбить всякий аппетит. Все же он раскрыл меню и пробегал глазами слова, стараясь не впускать в воображение стоящую за ними еду. Клара сказала (он этого ждал):

– Джуда с женой они пригласили обедать, а нас нет. Так я и знала.

Кречет фыркнул носом – дескать, глупости, кому это надо; хоть бы она замолчала, пока Ревир не разозлился.

– И ведь знают, что у Кристофера нынче рожденье, так нет, плевать они хотели. Им бы только меня обхамить.

– Они очень заняты, у них сейчас много хлопот, – сказал Ревир и закрыл меню.

Ему было уже за шестьдесят, он располнел, обрюзг, от крыльев носа к углам рта прорезались морщины, глубокие, точно шрамы. Когда он без очков, взгляд у него неподвижный и какой-то отрешенный. Он развернул салфетку, встряхнул и поглядел на нее так, словно понятия не имел, что это за штука. Потом разостлал ее на коленях. А они оба, Кречет и Клара, не отрываясь следили за каждым его движением. Несколько минут Ревир молчал, лицо его застыло как маска – жесткое, суровое; потом губы дрогнули. Наконец он сказал:

– Не огорчайся, они еще об этом пожалеют. Я знаю, как с ними сквитаться.

– Знать-то знаешь, да не сквитаешься, – возразила Клара.

Ревир медленно, серьезно покачал головой. Кречету стало холодно. Весь день пришлось сидеть рядом с отцом, слушать, как медленно, неуверенно подбирает он слова, будто ощупью пробирается в лабиринте неразрешимых, бессмысленных сложностей, – и Кречет устал до смерти.

Вечно он теперь как выжатый лимон, а почему – непонятно. Когда он еще встречался с Лореттой, бывали у него минуты непостижимой, чудовищной усталости; казалось, в мозгу бьются два огромных крыла – бьются так давно, что там уже все окоченело и умирает. Он разворачивал салфетку, бесцельно перебирал беспокойными пальцами серебряные ножи и вилки, а сам думал о Лоретте – как-то она сейчас живет? Кое-что он про нее слышал, все очень обыкновенно: замужество, ребенок. Лоретта. В мыслях он теперь часто путал ее с женой Кларка – эту он изредка встречал. Но ведь Лоретта была когда-то его подружкой. Кречет прищурился, избегая взгляда Клары, и погрузился в тайные раздумья о Лоретте: когда-то она его любила, но ни разу, ни единого раза не сумела с ним поговорить. В тот последний вечер они лежали в его машине, и у него даже кружилась голова, так он ее хотел, хотел остро, до боли во всем теле, это была настоящая пытка, он едва мог с этим совладать, и тут Лоретта сказала: «Не бойся, Кристофер», и он мысленно взмолился, воззвал к тому самому богу, которого, конечно же, нет и никогда не было: «Господи, пускай я буду хорошим и добрым. Я хочу быть хорошим. Мне ничего больше не надо!» Лоретта обвила его руками, притянула к себе, поцеловала – губы нежные, мягкие… Никогда он не говорил ей «люблю», не сказал и тогда, но чуть не подумал – и как раз потому, что мысль эта была так близко, вдруг весь задрожал и отпрянул. Чтоб его вместе с Лореттой засосала эта трясина? Ужасно, невозможно! Он не намерен потонуть в ее теле. Ведь не существует тихого, ласкового мирка, где они могли бы остаться безнаказанно вдвоем: они – живые, доподлинные, два разных человека – Кречет и Лоретта, и, как бы он с ней ни поступил, это не рассеется бесследно, точно сон. Это будет подлинное, неизгладимое. И свяжет их друг с другом навсегда.

1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 132
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?