на пожелания здравия Дому Волка? Почему? Сильного и здорового врага одолеть много больше чести, чем подло обезглавить Княжеский Дом, как делают некоторые бесчестные шепелявые выродки. Настолько оказался обескуражен Егерь, что на полуавтомате ответил:

– Земли Светогора обрели руку… – поняв, что взболтнул, волчара – затворился.

– Сирус Красногорый всё же взял наследственное тягло, – кивнул я и, будто провозглашая тост, поднял свою вновь наполненную кружку. – Ну, пусть ноша эта не окажется для него непомерной, деяния его будут величественны, а решения – мудрыми! Думаю, Летучая Волчица ему в этом поможет. Да и многочисленные его братья и сёстры тоже в жилах несут не гнилую водицу, а кровь самого Красного Богоборца! Там в кого не ткни – достойный отпрыск. Соль Мира!

Молодой и старый Волки переглянулись. И поклонились мне. Благодаря.

– Мы тут и сами имели честь чуть не познакомиться с этими славными молодыми людьми, – усмехнулся я.

– Но! – воскликнул Кочарыш, разводя руками. – Не судьба! Игра богов!

И все вскричали:

– Хой! – и вскинули кубки. Пленные наши, кстати, тоже.

И тогда я и задал самый для меня животрепещущий вопрос:

– А как вдова Медного Всадника? Вышла за мужа?

Волчара не услышал моего вопроса. Его отвлёк один из комбатов, которому всё не давали успокоиться «лесные драконы». Ответил юноша. Видя, что волчара без утайки отвечает на все вопросы, что были заданы, юноша мотает головой:

– Не слышал подобного. Чтобы Цвет Медной Горы под венец пошла? – удивляется окосевший с хорошего дешёвого вина юноша, повторил: – Не слышал. Говорят, наоборот, так в трауре и ходит. В чёрном вся. Стен детинца не покидает. Досталась ей доля… Врагу не пожелаешь! Изрядно подкосило её горе. Даже вот в поход наш не смогла…

Поняв, что спьяну взболтнул лишка, юноша смутился, испуганно спрятал глаза.

Но я его больше не пытал. Нахлынувшие воспоминания, эмоции растереблённой, так и не зажившей, не зарубцевавшейся раны, так долго гонимые мною, накрыли меня. Вокруг разгорался стихийный, неудержимый, как лесной пожар, накал пьянки. А мне настолько всё стало тоскливо…

Ушёл в себя. Вернуться не обещал. Не удалось мне убить в самом себе – самого себя. Я всё ещё люблю. Зачем? Чтобы было больнее? Мне и так – хоть в петлю лезь! Боги! За что, гля?

Глава 4

Весело веселье – тяжело похмелье.

К сожалению, понимаешь это слишком поздно. Когда уже так паршиво, что топор палача кажется благом, а не карой!

Про топор палача я не для красного словца. Топор на моей шее самое меньшее, что мне светит. И будет это – благо. Потому как все остальные альтернативы – хуже. А мне и так паршиво, а от мысли об нём, о Самом, ломает нестерпимыми фантомными болями.

И есть за что отделить мою бестолковую голову от всего остального бесполезного мяса. И есть изрядно. Весьма изрядно. Накосячили мы – косак на косяке! Не разгрести! Пожалуй, даже лесной пожар не натворил бы дел больше, чем наворотила «Усмешка Смерти» в винном угаре.

Начнём с самого малого – непосредственно с пожара. Самое меньшее. Подумаешь, сгорели палатки и тряпьё глядушек полковых! Да пусть вместе с самими потаскушками!

Сгорели, говоришь? Ага! Почти так и было! Не знаю, почему и как так получилось, но до пожара у меня в этом подразделении числилось семнадцать бойцов пошлого фронта, а вот после пожара на довольствии стояли уже 63 «прачки», мастерицы «постирушек». Как так-то? Может, они в огне размножаются? Самокопированием? Как те самые демонические сущности, духи-воплощения пошлости и разврата – суккубы?

Вот и чешу репу в раздумьях. Решая, как поступить, как правильно или как хочется? Хочется их ещё раз сжечь. Но боюсь, что тогда их опять станет много больше. Если тенденция сохранится, то из огня выйдет батальон суккубов. Хотя… тогда их можно будет гнать перед строем. Они Волков если и не убьют, то до смерти залюбят точно. Потому надо делать как правильно – вводить противопожарную безопасность. Огнетушители, датчики огня и дыма, красные щиты с конусным ведром, ломо-топором, кривой штыко-совковой лопатой и кучей песка. И самое главное – противопожарные инструктажи! Годовые, полугодовые, квартальные, ежедневные, целевые. Заинтруктировать их до полного заёб… до невозможности им выполнять свои обязанности!

Неприятность № 2. А именно разорённая, покорённая, оттра… униженная округа. И забить бы болт, но ведь по законам Вселенской Справедливости получается, что мы в ответе за тех, кого полюбили. И теперь этот долбаный и отлюбленный Пешт как бы наш город. Завоёванный, покорённый, демократизированный и глобализированный. Со всеми втёкшими в его обитательниц сопутствующими обстоятельствами. Вот как хочешь, а бери в расчёт!

И со всеми вытекающими обстоятельствами, а не только втекающими – толпой пар, коих так же толпами родичей тащат ко мне, как к высшей судебно-административной инстанции в округе. Вот, гля, мне только сотен единовременных свадебных церемоний и не хватало! Это замужние женщины – утёрлись, подтёрлись и ладно. А вот остальные повисли на моих бойцах, как репьи. Про бесчинства что-то воют. Девки, вдовушки и прочие разновидности женского поголовья. Хорошо хоть ослицы, козы и мужики, униженные по пьяни, не вешались на мою больную голову. А что? Куда боевая пьянь только не заводила? Война, гля! На войне мозги у всех по определению набекрень! На то она и война. С пьянством, будь она неладна.

Но! На всё это и болт забить же можно, правильно? А то!

Гораздо хуже те самые остановленные техпроцессы. Наш «бетоносмесительный комплекс» приказал долго жить. Или долго долбить самого себя, выколачивая застывший раствор. А раствор, как назло, отменный вышел! Хрен расковыряешь с похмелья!

Ведь мы его, «комплекс», делали «на коленке». На той же коленке и не подразумевалось, что вся эта куча движущихся и перетекающих друг в друга «техпроцессов» – остановится. И что делать? Выкидывать всё и городить огород – заново? А время? Упускаем время.

Но всё это лишь потери времени. А есть потери и более тяжёлые! Невосполнимые! Погибшие в драках с шепелявыми, побившиеся, упавшие с моста, со стен, башен, крыш, поломавшиеся, упившиеся вусмерть, утопшие, сгоревшие.

И пропавшие. Без вести пропавшие. И ладно бы Волки. На то они и волки – недоглядели. Волка же сколько ни корми, а он всё на Скверный лес смотрит! Одним словом, мы проикали пленных, что воспользовались бардаком и сделали ноги. Чисто по-волчьи. Не по-волчьи было тырить своих же лошадей! Кони-то – наши! По-любому! Грабители, гляди!

Или простые, рядовые бойцы недавних пополнений. С ними тоже как-то понятно. Кто-то сквозанул в