— Ты что, меня затащил сюда хитростью? Ты, напарник, лучше в игры со мной не играй. Выкладывай все по порядку. Есть там кто-нибудь за стеклом?

Санк-Марс усмехнулся.

— Ты считаешь, я могу кому-нибудь здесь доверять?

Лапьер хмыкнул вместе с ним. Его доверие было подорвано, он насторожился, но ему хотелось верить, что если Санк-Марс к нему пришел, значит, все в порядке.

— Ладно, Андре, перейдем теперь к делу. Сначала мне надо кое-что прояснить, а потом я с тобой поделюсь самыми горячими новостями. Дела творятся нешуточные. Они изменят твое положение. Но ты еще не все мне рассказал, поэтому у меня есть к тебе вопросы.

— Спрашивай. Мне нечего от тебя скрывать.

— Давай начнем с той записи с Джимом Коутесом, — предложил Санк-Марс.

Он встал, подался вперед, поставил одну ногу на стул и упер в стол кулак.

— Так я и знал, — рассмеялся Лапьер. — Снова сел на любимого конька! Знаешь, если б ты мне хоть немного посодействовал, я бы мог тебе ее отдать. Меня ведь загнали в угол.

— Значит, я так понимаю, ты эту запись увязываешь только с Джимом Коутесом, или я не прав? — спросил его Санк-Марс.

Лапьер с трудом перевел дыхание.

— Что? — до него дошло, что здесь он прокололся.

— Где ты сделал эту запись, Андре?

— Где?

— Мы не раз бывали вместе в этой комнате, Андре. Ты знаешь, что я терпеть не могу повторять вопросы.

— Эмиль… — взмолился Лапьер.

— Отвечай на вопрос, черт тебя подери!

Санк-Марс с силой хлопнул рукою об стол. Лапьер вздрогнул.

— Потише, Эмиль. Ты что, держишь меня за мелкого жулика, которого легко запугать?

— Не надо мне говорить, Андре, что мне делать! Хочешь знать, что я выяснил? Хочешь знать, что мне известно? Норман Лаженес был убийцей из мафии. Его наняли, чтобы он меня убрал. Но у него не хватило духа, и потому посаженный туда загодя снайпер решил его убрать. Он сказал своим хозяевам, что заметил моих приятелей и из-за этого не выстрелил, но я тебе теперь кое-что скажу, о чем ты еще не знаешь, — на самом деле он моих ребят не заметил. У него просто кишка оказалась тонка — он не смог нажать на курок. Единственная причина, что он жив до сих пор, это то, что нас вовремя поддержали мои друзья. Смышленый парнишка, он сделал их своей отмазкой. Если бы не это, «Ангелы» бы уже давно его на куски разрезали ножовочной пилой. У меня сейчас паршивое настроение, Андре. Полицейские мочат полицейских, и следующей целью, по всей видимости, стану я. А теперь говори мне, черт тебя побери, где ты сделал эту запись?

— Дома.

— Лучше бы ты мне не врал! Дома ты не мог ее сделать — у тебя нет нужного оборудования. Где ты сделал запись, Андре? Говори скорее, у тебя остается все меньше шансов. Отвечай на вопрос.

— Ну, ездил я там поблизости, какое это имеет значение?

— Ты сам мне скажи, Андре, какое это имеет значение.

Лапьер покачивался на стуле. Он уперся локтями в стол, потом снял их, поерзал на стуле, упер взгляд в пол, поднял его на Санк-Марса и отвел глаза в сторону. Он кипел от злости, но с губ его не сорвалось ни единого слова, которым он мог себя выдать.

— Тебе нужно время подумать?

— Просто я не хочу об этом говорить, вот и все.

— Да, это гораздо хуже, чем признаваться в маленьких слабостях, — с намеком ответил Санк-Марс.

Лапьер тяжело вздохнул, покачал головой.

— Ладно. Я делал объезд территории. Иногда я просто куда-нибудь еду. В отличие от тебя, я отношусь к этому серьезно. Не снимаю, черт побери, трубку и не слушаю всякие голоса на другом конце провода. Мне приходится попотеть, чтобы кого-нибудь взять.

— И что дальше?

— Увидел, что в гараже горит свет, — прикрыв руками лицо, он сидел так какое-то время, потом встряхнулся. — Тогда я стал слушать, что там происходило. В тот день у меня был отгул, понимаешь?

— Что произошло потом?

— Он ушел. Тот малый, что говорил с акцентом. Я решил его выследить. У меня есть друзья среди «Росомах». Они искали парня, которого называют Царь. Я так понял, что это он и был. Дорога была скользкая, меня занесло, я застрял в сугробе. Он от меня ушел. Был — и сплыл. Опозорился я как зеленый новичок. А в итоге парнишку убили. Вот я и не хотел признаваться, что был там перед тем, как это случилось. Кроме того, ты же знаешь, я сам хотел провести это задержание. Что, это такое страшное преступление?

Эмиль Санк-Марс покачал головой с видом явного разочарования и вытянулся во весь рост.

— Ты видел этого малого? Можешь дать его описание?

Лапьер отрицательно покачал головой.

— Было слишком поздно, — сказал он. — Он был в таком широком черном пальто с поднятым воротником. А на голове — шапка, понимаешь? А потом меня занесло. Такое с кем угодно может случиться. То есть, я хочу сказать, я занимался этим, когда у меня был отгул. У меня еще несколько отгулов осталось. Дорога была скользкая. Я не вписался в поворот — и на тебе. А он тем временем ушел.

Санк-Марс кивнул.

— Какая у него была машина?

— Не знаю, должно быть, «бумер».

— Он сам сидел за рулем?

— Да. Конечно. А кто же еще?

— Вот тут, Андре, лошадей не гони. Мне неприятно так с тобой поступать, но ты же сам знаешь, как это иногда бывает.

— Да ладно, ничего.

— Мне надо глянуть, как там у ребятишек дела идут с их нарушителем. Дай мне пару минут.

— Давай, давай, занимайся своими делами, — он с пониманием кивнул.

Выйдя в коридор, Санк-Марс открыл дверь в соседнее помещение, где находились его помощники. Санк-Марс направлялся к Гиттериджу, но хотел потолковать с ним один на один.

— Следите за ним все время, — распорядился он. — Если решит улизнуть, особенно с ним не церемоньтесь. Скажите, чтобы сидел в комнате и не рыпался. Если ему надо будет в уборную, принесите какой-нибудь горшок.

Санк-Марс повернул ключ в замке комнаты номер девять, вошел внутрь и запер за собой дверь.

— А где же еда? — спросил Гиттеридж, и в его интонации прозвучало дурное предчувствие.

— Здесь все равно одним дерьмом торгуют. Если ребята вам ничего не принесли, считайте, что они сделали вам одолжение.

— Мне нужно позвонить секретарше. Вы должны мне это разрешить.

— Что вы ей, интересно, скажете? Что сидите за решеткой? Что решили кое-что слить полиции?

Гиттеридж попытался презрительно скривить губы, но выдавил лишь жалкую ухмылку.

— И не мечтайте об этом, Эмиль. Я сказал вам то, что считал нужным сказать. Можете считать своей большой удачей, что так много от меня узнали.