Телкиза подняла и закинула руки за голову, прозрачная кисея соскользнула с ее округлых локтей, руки обнажились до плеч. Словно рассветный туман из долин севера, проступали формы ее тела, на миг помутившие сознание Исма-Эля. Молча, с неистово колотящимся сердцем, протянул он руки к ее плечам, провел по ним ладонями, а потом, уже не видя и не слыша ничего вокруг, сжал ее в своих объятьях.

— Забудь обо всем, кроме нас… — прошептала она. И он забыл обо всем, он не мог ни о чем думать. О, никогда в жизни Исма-Эль не испытывал столь сладостного, столь могучего, всепоглощающего волнения. Он покрыл ее тело благодарными поцелуями, оно было осыпано ими, как небо звездами. Телкиза приняла этот дар, полузакрыв глаза. На устах ее блуждала улыбка, так улыбаются младенцы во сне или девушки — своей первой любовной грезе.

А он, забывшись, прерывистым шепотом говорил ей:

— Ты — прекраснейший плод этого сада, плод райского дерева. О, мне не забыть этой ночи и тебя. С твоим образом в сердце я пойду побеждать. Чем мне доказать свою любовь?

Но тут он вдруг заметил неожиданную перемену в ее лице — то ли лукавство, то ли равнодушие?

Ему почудилось, что она совсем не слушает его, думая о своем, словно речи его пустой бред. Зачем же тогда она заманила его в сад, зачем подарила эту ночь? Исма-Эль выпустил Телкизу из объятий и пытливо заглянул в окаменевшее лицо. Телкиза невольно вспомнила о Нанаи. Она не ревновала своего мужа ни к одной из его любовниц, но эта возбуждала в ней открытую ненависть. Она вспомнила, как недавно на коленях молила Набусардара о любви, как унижалась перед ним. Она надеялась, что любовь начальника лучников поможет ей забыть об этом унижении, но сердце зло подшутило над ней: в объятиях Исма-Эль Телкизой овладела жажда мести, жестокой и страшной мести. Все бурлило и трепетало в ней, как бурлит вода в горной стремнине. Откуда-то со дна ее души поднялась затаенная боль. Словно ища поддержки у Исма-Эля, женщина посмотрела на него испытующим взглядом. Если бы он теперь спросил, какие доказательства ей нужны, она знала бы, что ответить.

Словно читая в ее глазах, Исма-Эль повторил свой вопрос.

— Я прошу многого. Я прошу почти невыполнимого, — сказала она.

— Только прикажи, богиня любви, прикажи, — повторял он со страстной мольбой, — невыполнимого нет! Если это во власти человека, а не богов…

— Да, это во власти человека, но я не знаю, достанет ли у тебя отваги…

— Приказывай!

— Я хочу, чтобы ты овладел дочерью Гамадана, любовницей Набусардара. Похить ее — днем или ночью — и доставь сюда, в мой дворец, живую или мертвую — все равно.

Исма-Эль оторопел.

— Так вот чем обязан я твоему благоволенью! — вспыхнул он. — И как я не догадался, что за ним скрывается подлость?

По лицу Телкизы пробежала тень.

— Это и есть доказательство твоей любви! — воскликнула она.

— Ты замышляла провести меня, как этот перс провел весь белый свет. Но знай — нет женщины, чья любовь заставила бы меня нанести оскорбление моему верховному повелителю. Я чту непобедимого Набусардара. Я — воин, как и он, и признаю лишь ратные доблести. Под его началом я готов сразиться с Киром — И если мне суждено умереть, то от меча врага, а не от руки моего повелителя, карающей предателя.

Телкиза негромко рассмеялась, стремясь рассеять его подозрения.

— Я хотела лишь испытать тебя и убедиться, как сильна твоя любовь. Но если ты столь же труслив в бою как и в любви, Набусардару не о чем жалеть. Моя страсть к тебе погасла этой ночью, едва вспыхнув. Прощай. Можешь уйти через те же ворота. Стража пропустит тебя.

Он с достоинством поднялся и поклонился. Все было кончено.

Телкиза застыла от удивления, видя, что он и в самом деле собирается уйти. Стало быть, хитрость ее не удалась, этот тоже отверг ее любовь. Она понимала, как бессмысленно обидела его, но не находила в себе сил исправить оплошность. Скорбным взглядом проводила она воина, гордо удалявшегося по аллее. В эту минуту ей хотелось лишь одного: чтобы змея подползла к ней в ночном безмолвии и выгрызла у нее сердце.

* * *

Тем временем служанка Гемеза, провожавшая теперь начальника лучников обратно, пряталась за кустами индийской розы, с которых Телкиза недавно сорвала для Набусардара первый цветок. Каждую минуту она должна была быть настороже, чтобы ее госпожа не подверглась опасности.

Телкиза считала Гемезу самой преданной своей служанкой, ей одной было известно о тайном госте.

Между тем в Вавилоне отец не мог доверять сыну, мать — дочери, муж — жене. Но коварная Телкиза не принимала в расчет, что и ее служанка тоже может оказаться коварной.

А Гемеза, едва проводив Исма-Эля, отправилась в покои Набусардара.

Набусардар сидел у себя, обдумывая донесение Итары, начальника халдейской тайной службы, которому удалось добыть сведения о численности армии Кира. Он сопоставил их с прежними данными, относившимися к тому времени, когда Кир готовился нанести свой первый удар по Старому Свету.

Перед ним были разложены таблицы царской хроники, одна из которых гласила: «Лидийский царь Крез выставляет против персов десять тысяч всадников и щитоносцев, сверх того, более сорока тысяч лучников. Артакамес, властитель великой Фригии, привел около восьми тысяч всадников и не менее сорока тысяч копьеносцев и щитоносцев. Арибайос, царь Каппадокии, — шесть тысяч всадников, до сорока тысяч лучников и щитоносцев. Аравийский царь Арагдос — около десяти тысяч всадников, до ста боевых колесниц и великое множество пращников. Присоединятся ли к ним эллины, о том пока никому неведомо. Идет молва, будто Хабаидос из гелеспонтской Фригии привел на Кайстерскую равнину шесть тысяч всадников и около двадцати тысяч щитоносцев».

Согласно хронике, Киру в те времена противостояло шестьдесят тысяч всадников и двести тысяч щитоносцев с лучниками.

Сам же Кир располагал всего десятью тысячами всадников и приблизительно шестьюдесятью тысячами щитоносцев и лучников. От союзного Армянского царства подоспела помощь в четыре тысячи всадников и двадцать тысяч пехоты. Стало быть, конница Кира не составляла и трети вражеской, а пехота — приблизительно половину. С этим относительно слабым войском он одолел могущественную армии народов Старого Света, сообща выступившую против него.

Но теперь Кир готовится напасть на Вавилонию с армией, пополненной воинством порабощенных им царств.

И донесение Итары о том, что персидская армия численно превосходит вавилонскую, весьма правдоподобно.

Об этом и размышлял Набусардар, склонившись над разложенным и на столе глиняными таблицами, когда в комнату вошла Гемеза.

От ее наброшенной на плечи накидки повеяло ночной прохладой, холодком пахнуло и от нее самой, и Набусардар заключил, что она только что вернулась в дом.

Служанка упала на колени и коснулась лбом пола.