Если бы этот заказ отдали Леонардо да Винчи, он бы наверняка оценил особо трепетное отношение, с каким в этом мусульманском городе относились к водным ресурсам. В исламе особое значение придают чистоте тела, поэтому первостепенной задачей стало обеспечить в городе водоснабжение. Все гости, приезжавшие в город после его завоевания, отмечали, сколько здесь фонтанов и taksim – водопроводных сетей. Они рассказывали о том, что город похож на рай: тут повсюду течет вода и множество зеленых насаждений – фруктовых деревьев, в том числе тутовых, фиговых и гранатовых. Стефан Герлах, священник в Габсбургском посольстве в 1573–1576 гг., увековечил удивительно идиллическую стамбульскую природу. Зеленые насаждения занимали целые кварталы города вплоть до второй половины XX в.{700}.

Тут же распространились слухи о том, что султаны – это принцы эпохи Возрождения с толстой мошной. Участие в строительстве новых зданий в Костантинийи приняли и знаменитые итальянские зодчие Филарете (автор обширного трактата о фантастическом, идеальном городе Возрождения – Сфорцинде) и Микелоццо (любимый архитектор Медичи). Такие мастера эпохи Возрождения, как Альбрехт Дюрер, Лоренцо Гиберти, Коперник, охотно пользовались научными знаниями арабов. За покровительством к Сулейману Великолепному обращался и ученый-гуманист Пьетро Аретино{701}.

Хотя в латинских источниках и писали, что в ходе османского завоевания было уничтожено не менее 120 000 книг и рукописей, первые османские султаны вовсю пропагандировали науку и словесное творчество. Рассказывают, что Мехмед II, придя к власти, первым делом основал восемь школ начального и высшего образования. Известно, что по его заказу изготавливались красиво оформленные книги в роскошных переплетах из шелка, кожи и позолоты, в том числе переводы «Илиады» и «Истории Александра Великого». Султан решительно придерживался исламской догмы о том, что стремиться к знаниям – это воля Аллаха. Сорок книг, сделанных по велению Мехмеда, тут же стали очень модными в Западной Европе.

Однако в этом городе эпохи Возрождения была и своя изюминка. Не забывая о традициях кочевников и мусульман, а также о том, что в памяти этих жителей пустыни отдохновение связано с наступлением ночи, большая часть массовых мероприятий в исламском Константинополе отныне происходила после захода солнца. Мусульмане, которые могли себе это позволить, брали нескольких жен, поэтому свадьбы были не таким уж важным событием. Эту самую пышную византийскую традицию затмили торжества в честь обрезания сыновей султана.

Эскизы моста через Золотой Рог. Леонардо да Винчи. Примерно 1502 г.

И эти ночные мероприятия были весьма любопытными. Один французский путешественник описывал продолжавшиеся 52 дня торжества по поводу обрезания будущего Мехмеда III, сына Мурада III, так: «Эти полуночные забавы проходили с поджиганием крепостей, коней, слонов и других рукотворных существ»… Стамбульцы обожали порох – благодаря ему османы брали один город за другим. И вот городские изобретатели по максимуму пользовались пиротехническими средствами. Изготавливали фейерверки, которые, разрываясь, напоминали церкви, единорогов и города, – в этом помогал английский пленник, Эдвард Уэбб. По городу на платформах провозили колоссальные nahils (декоративные деревья из проволоки, воска, драгоценных камней, зеркал и цветов – они символизировали плодовитость и мужскую силу). В Стамбуле представления с фейерверками ставили как на суше, так и на воде. Во время некоторых праздничных мероприятий танцоры и музыканты выступали на освещенных фонарями плотах, а горожане, чтобы посмотреть, толпились у воды. Давка была такая, что невозможно было грести. А значит, несчастные случаи были неизбежны.

Дневные представления производили не меньшее впечатление. На пятничную молитву Селим II отправлялся весь в драгоценных каменьях – от тюрбана до стремян. Впоследствии дорожку, по которой шествовал султан, стали засыпать белым песком. В 1582 г. Мурад III устроил дорогостоящие, продолжавшиеся два месяца празднества в честь обрезания своего сына – якобы в ответ на торжества Екатерины Медичи. Получив такой шанс для международной пропаганды, он бросил на это все силы. Чужестранцы и с Востока, и с Запада во все глаза смотрели театрализованные представления на древнем византийском ипподроме, где невольники проносили платформы с причудливыми изображениями trompe l’oeil – обманкой, оптической иллюзией. Горы взрывались. Обитатели сумасшедших домов шествовали в золотых цепях, а женщины из гарема раздавали всякую всячину из сахара. Когда принцы проезжали по городу, под ноги их коням подстилали полотно изящной работы, сверкающее серебром и золотом. По слухам, когда наследник направлялся ко дворцу Ибрагим-паши, его лошади, ударяя подковами о бесценные ткани, оставляли «сотни звезд и полумесяцев на поверхности прекраснейшей Dibas (ткани), словно сами Небеса воздавали хвалу этим атласным покровам».

Некоторые представления были так прекрасны, что иные греки и армяне тут же обращались в ислам. Передвижение султана по Стамбулу возвещали залпы пушек. Пушки палили и в честь рождения наследников, смерти султана, обрезания, а также отплытия османского флота на войну. Когда в Костантинийи раздавались громкие залпы пушечных орудий, говорили, что «сами Небеса оглохли и ослепли»{702}. Один из султанов (Мурад III) велел пушкам палить, пока его беременная наложница благополучно не разродится.

В облике Стамбула эпохи Возрождения было и кое-что неожиданное. Если отправиться на пароме через Босфор и оглядеться вокруг, окажется, что добрая часть всех этих древних силуэтов исламского периода оплачена женщинами. По меньшей мере треть всех религиозных сооружений Стамбула в XVI в. возвели по заказу представительниц женского пола. По традиции знатным османским женщинам нельзя было находиться вне дома с рассвета до заката, однако они непременно находили возможность бывать в городе.

По законам ислама женщины, как и мужчины, обязательно имеют право на наследство, поэтому строительство религиозных или благотворительных зданий служило сообразным выражением набожности. Строительные работы в Стамбуле облегчала система социального обеспечения – vakif (waqf на арабском). Эта система защищала проживавших в городе подданных султана от колыбели до гробовой доски. Жертвователями часто были женщины, недавно вышедшие замуж. Среди известных имен благотворительниц есть и очень знатные лица, и весьма скромные особы. Известно, что в рамках vakif один султан профинансировал введение постоянной должности по удалению граффити и детских рисунков со стен благотворительных учреждений. По всей территории бывшей Византии открывали больницы, где и пациенты, и доктора были мусульманами (впрочем, были и носители другой веры), где играла музыка для тех, кого лечили от физических и психических недугов. В некоторых учреждениях была предусмотрена система амбулаторного обслуживания и обслуживания на дому{703}.

В Стамбуле женская благотворительность была постоянной и