не заплакать, поэтому постарался поскорее исправиться. — Но я и вправду хотел, чтобы ты стала моей женой. Возможно, не при таких условиях, в более романтичной обстановке, с хорошим медовым месяцем… Даша, — он взял ее за руку, — пожалуйста… поверь мне.

Даша молчала, пытаясь переварить его слова и понять, верит ли она ему или нет. Она знала, что он сейчас честен и искренен с ней, но все равно было обидно слышать, что свадьба была частью плана; что она была частью плана.

— Я планировал скрыться на какое-то время, притворившись умершим, и оставлял все на тебя. Я знал, что если оставлю все так, как есть, то Ковалёв тебя ни во что ставить будет, да и с остальным тоже могут возникнуть проблемы. А как жену… вдову Артема Князева тебя бы никто не тронул.

— А ты меня спросил, буду ли я этим всем заниматься?

— Я заранее знал ответ, — он скромно улыбнулся, и Даша нехотя усмехнулась. Он знает ее слишком хорошо — конечно же, она не смогла бы отказаться и никуда бы не делась.

— Ладно, верю. Но зачем было устраивать все это?

— Мне нужно, чтобы окружающие увидели этот маленький спектакль и поверили в него. Если бы не твоя реакция, то никто бы не поверил, что Артем Князев умер в пожаре.

— То есть, если бы ты сказал, то я бы так не отреагировала?

— Нет. Уж в огонь бы ты точно не полезла, и истерику вряд ли бы закатила такую… Ай, больно же!

Артем потёр плечо, в которое ему только что ударила кулаком Даша. Она еле сдерживалась, чтобы прямо сейчас же не придушить его.

— Ничего, мёртвые все стерпят. И что дальше?

— А дальше, когда пожарные закончат свою работу, менты найдут на базе один обгоревший труп, который ты опознаёшь как Артема Князева по обручальному кольцу.

— Какой труп?! Ты…

— Никакого криминала. Знакомый работает в морге, у него были парочку неопознанных, вот он и помог. А кольцо мое, с гравировкой.

— Боже, я не верю, что… что ты настолько все закрутил.

— Мне надо было как-то убедить всех, что я умер, так что по-другому никак. Мало ли, захотят в гроб заглянуть, а там пусто… Все остальные, кстати, не сразу поверят в мою смерть, так что тебе придётся напрячь все свои театральные таланты и изобразить прекрасную скорбящую вдовушку.

— Знаешь, я бы тебе лучше по мордасам сообразила за такое. Причём, прямо сейчас.

— Будешь мертвеца бить?

— Арте-ем!

— Ладно, больше не буду. И… И ты прости уж меня. Я знаю, что поступил как настоящая сволочь, что должен был сказать, но… Но так было нужно.

— Значит, ты теперь мертв?

— Ну типа того.

— И что ты будешь делать?

— Отсижусь дома. Ты пока за главную — на тебе контора и автосалон, а заодно ведение дел с Афганом, ну и парням если там чем помочь.

— Я не потяну все это, ты же знаешь.

— Потянешь. Я буду тебе помогать.

— А Афган? Он в курсе?

— Мы ему ничего не говорили, но, думаю, он и сам обо всем догадается. Он не выдаст, можешь на него положиться.

— Тём, а я что родне скажу, а? Дед же с ума сойдёт…

Даша замолчала и, закусив губу, с отчаянием поглядела на Князева. Она и вправду не представляла, что скажет деду. Выдать Артема она уж точно не могла, но и сказать, будто он умер — тоже… Дед точно будет волноваться из-за этого, а ей не хочется делать ему больно.

— Прости, но… Надо.

— Надо? Ты вообще представляешь, что с ним будет? А ты свою маму тоже заставишь поверить в эту легенду?

— Нет, она в курсе, что я ненадолго скроюсь. Разве что я ей не сказал, куда и насколько. Если что, она через тебя связь держать будет.

— У тебя сердца нет.

— Но это же не навсегда, Даш. Мы потом…

— Потом сам будешь извиняться перед ним.

— Надеюсь, твоя мама не оторвёт мне голову.

— Скажи спасибо, что я не успела им сказать, что вышла за тебя замуж. Иначе тебя бы воскресили, а затем заново убили.

— Так вот почему Иван Николаевич не звонил с поздравлениями, — усмехнулся Князев.

— Дурака, блин, кусок…

Артем улыбнулся и погладил ее по волосам, задержав руку на ее щеке. Он в который раз ловил себя на мысли о том, как ему повезло с Дашей. Будь на ее месте любая другая девчонка — уже бы давно собрала свои шмотки и ушла бы от него, от греха подальше. А Даша стойко продолжает все это терпеть, терпеть все его закидоны и, что самое главное, понимать все и прощать его.

— Даш, я теперь мертв для всех, кроме вас четверых, — проговорил он, серьёзно поглядев девушке в глаза. — Ну и мамы, конечно. Кроме вас я никому больше не доверяю.

— И парням?

— Я точно знаю, что это не был кто-то из них. Мы своих не кидаем. К тому же, ты же знаешь, мы прошли вместе Афган. Так что они бы не стали… предавать.

— Тогда кто? Знали вы четверо.

— Вот это мне и интересно.

— Ты даже мне не сказал.

— Вот именно, — кивнул он.

— А должен был!

— Нет. Мы тебя уже давно исключили из подозреваемых. Как ты правильно заметила, у тебя было много шансов избавиться от меня, но я до сих пор жив. Так что остались только мы четверо. Как бы печально не было это признавать, но крыса среди нас четверых.

— А что тогда дает твоя смерть, если сдал кто-то из вас? Точно также могут сдать и тебя, что ты жив.

— Не думаю. Этот план рассчитан немного на другое… Находясь в тени, я смогу со стороны за всем понаблюдать.

— Что это значит?

— У цыган нет ничего личного ко мне. Они действуют по чьей-то указке. Вот я и попробую выяснить, кто ими руководит.

— Ничего хорошего из этого не выйдет…

— Это должно прекратиться, Даш. Если не цыгане, то могут натравить Карима и его родню, или какого-нибудь Заречного, или ещё кого. Я не могу позволить им снова кошмарить тебя, мою семью. Я должен с этим покончить.

Даша с сомнением поглядела на него, но не стала спрашивать, что он имеет в виду. Она прекрасно догадывалась, что скрывается за этими словами, потому что помнила, о чем ей совсем недавно рассказывал сам Артём.

Разговор им не дали продолжить вернувшиеся в машину парни. Пожар потушили, пожарники довольно-таки быстро скатывали рукава, территорию оцепили и заклеили лентой, приехавшие менты что-то лениво разглядывали и