Джоджо был окончательно сломлен, подавлен и охвачен паникой. Будь у него время подумать — неужели он не вспомнил бы… ясное дело, знает он, что значит это дурацкое слово… Чертов препод… совсем перекрыл кислород своими «знаниями» и «значениями». Бедный парень так и не нашел, что ответить, и беспомощно стоял с полуоткрытым ртом. Воспользовавшись этим, мистер Квот продолжал издеваться над поверженным противником.

— Ах да, прошу прощения, мистер Йоханссен, — сказал он голосом, исполненным сарказма, — наверное, с моей стороны это было не очень корректно. Видимо, «директива» — слишком сложное слово для вас.

Джоджо и на этот раз промолчал.

Мистер Квот тем временем перевернул еще страницу:

— Давайте попробуем вот отсюда. Вот вы пишете: «Король Георг считал себя искушенным политическим борцом и знатоком закулисных и подковерных технологий. Тем не менее его участие в дворцовых интригах, которые он воспринимал как разыгрываемые единолично изящные шахматные комбинации, зачастую рассматривалось окружающими как…» — На этом месте профессор замолчал и ткнул пальцем в фигурировавшее в тексте латинское выражение «bona fide»[16]после чего, не произнеся его вслух, продолжил: — «…неуклюжее стратегическое планирование государственного аппарата…» Мистер Йоханссен, будьте любезны, ознакомьте меня с тем, как бы вы произнесли это выражение, а кроме того, я горю желанием узнать, что оно в вашей интерпретации означает?

— Я… — Личное местоимение первого лица единственного числа слетело с губ Джоджо и повисло в воздухе. Сам Джоджо утратил не только способность к логическому мышлению, но и «рефлекторно акцептированный» артикуляционный навык.

— Ну хорошо, согласен, «bona fide» — это крепкий орешек. Ну, а «стратегическое планирование»? Что скажете, мистер Йоханссен? Или, быть может, вам ясен смысл словосочетания «государственный аппарат»?

Джоджо вспотел с ног до головы. «Государственный аппарат» — конечно же, он знал, что это такое, но слова — чертовы слова! Вечно их не доищешься, когда они тебе позарез нужны!

— Ну… — На этом красноречие Джоджо иссякло. «Государственный аппарат» растворился в воздухе, в котором без всякой связи с окружающим остались висеть только «ну» и «я».

— Ладно, а что такое «комбинация»? Или, мистер Йоханссен, может быть, вы сумеете мне объяснить хотя бы значение слова «изящный»?

Собрав в кулак всю волю, Джоджо сумел выдавить из себя:

— Я знаю, что это значит… — Но на этом его силы иссякли. «Я знаю, что это значит» повисло в воздухе рядом с «ну» и «я».

— Что ж, по моему скромному разумению, наша случайная выборка является достаточно репрезентативной, и у меня есть основания перевести нашу беседу в фазу определенных выводов, — не без злорадства в голосе сказал мистер Квот.

— Мистер Квот, да я знаю все эти слова! Честное слово! Я их знаю! Засада в том… то есть я хотел сказать, что мне просто трудно сформулировать все это устно, когда вы спрашиваете!

— Я позволю себе интерпретировать ваши ответы следующим образом: вы эти слова знаете, но не понимаете, что они означают.

— Честное слово…

— Хватит демонстрировать мне свое невежество, молодой человек! Возьмите свой реферат.

Профессор положил реферат на стол титульным листом кверху. Джоджо хотел забрать работу без оценки и уже потянулся было за ней, но мистер Квот резким движением передвинул бумагу поближе к себе. Затем он извлек откуда-то из кармана толстый китайский маркер и, прицелившись, вывел прямо под заглавием реферата размашистую ядовито-красную единицу. После этого он сунул реферат в руки Джоджо, который от потрясения окончательно лишился дара речи.

— Мистер Йоханссен, у меня есть некоторые опасения, что у вас могут возникнуть сложности с аттестацией по этому курсу. Я имею в виду средний балл за контрольные работы с учетом последней полученной вами оценки. Но, с моей точки зрения, эта проблема имеет второстепенное значение. Дело в том, что у меня возникли весьма обоснованные подозрения, что я стал свидетелем серьезнейшего нарушения этических норм, принятых в университетской среде… И я намерен приложить все усилия, чтобы разобраться в происходящем, причем как можно скорее. Я понятия не имею, с какого времени вы живете в свое удовольствие, нарушая при этом все нормы академической этики и порядок аттестации студентов и их перехода с курса на курс. Но в любом случае вашей сладкой жизни пришел конец. Надеюсь, я ясно выразился? Вы свободны… Да, кстати, если вы попытаетесь обратиться за помощью и покровительством к кому бы то ни было — полагаю, вы понимаете, кого я имею в виду? — то подобный шаг лишь осложнит ваше положение. Я ясно выразился?

Джоджо по-прежнему молчал.

Заплывший жиром профессор собрал со стола бумаги и вышел из аудитории, не то что не кивнув Джоджо, но даже не взглянув в его сторону. Джоджо так и остался стоять на месте, не в силах оторвать несфокусированный взгляд от красного «кола» на титульном листе реферата.

Спустя пару секунд мистер Квот вновь появился в дверях.

— Да, кстати, — заметил он, — обращаю ваше внимание на то, что у вас в руках ксерокопия реферата. — С этими словами преподаватель исчез.

Обрывки мыслей еще некоторое время беспорядочно метались в мозгу Джоджо и вдруг, буквально в одну секунду, выстроились во вполне связную, но от этого не менее удручающую картинку… Твою же мать! Ну и куратора ему назначили! Вот, значит, ради чего все это было затеяно! И ведь самое западло заключается в том, что знает он эти слова! Нет, конечно, что касается этой «bona fide» и… как ее… «институциональной акцептации», то действительно — он в первый раз слышал всю эту лабуду. Но ведь гребаный «катализатор» — знает он, что это такое! «Вот ведь подставил меня этот ублюдок очкастый, — подумал Джоджо. — Охренеть можно! Выпендрился, помощничек! Но ведь все эти „увещевания“, „изящный“ и даже „государственный аппарат“, и „комбинация“, и „стратегическое планирование“ — все это знакомые выражения, блин! Я запросто смог бы употребить их в разговоре. Вот хоть сейчас могу придумать с ними предложения. Ну, не сейчас, а когда успокоюсь. Ладно, хрен с ними, со „стратегическим планированием“ и „акцептацией“, но ведь „изящная комбинация“ и „государственный аппарат“ — как можно было не сказать, что это такое? Нет, конечно, словарных определений я бы ему не выдал. Что я, в конце концов, CD-ROM? Сказал бы своими словами, что это значит. Вот только эта сука, этот мудила долбаный — Эдам — о чем думал, когда пихал в мой реферат все эти „институгребаные“ „директиривы“? А ведь из этого маленького ублюдка вырастет такой же козлина, как мистер Квот! Интересно, а не специально ли он все это подстроил? Ну какого, спрашивается, хрена запихивать в реферат такие слова, которых ни один нормальный человек никогда не слышал? Ведь если честно, то, кроме пары отдаленно знакомых слов, я ни хрена не понял из того, что этот Квот мне зачитывал! Сучара, конечно, редкостная этот препод! Просто с дерьмом меня смешал… „Молодой человек, хватит демонстрировать передо мной свое невежество…“ Ур-род, блин! Еще и угрожает. Никто мне, видите ли, не поможет… Ладно, дойдет дело до полной задницы — натравлю на него тренера. Он этой жирной сволочи быстро репу открутит. По крайней мере, кислород ему перекрыть, чтобы не бухтел лишнего, для тренера — пара пустяков. Твою мать, твою мать, твою мать! Да ведь я теперь и у тренера в „черном списке“! Бастер Рот не из тех, кто упустит возможность воспользоваться очередным проколом проштрафившегося игрока, чтобы размазать его по стенке еще разок… Ну что ты будешь делать! Попал так попал!»