– Ну, учил, учил… Здесь ведь особый случай. Ты пойми: Стекольников уважаемый человек, а его жену трахает пол-Карловки. Он же, бедолага, ничего про это не знает. После такой сводки их надо откомандировывать на родину. Будут великая вонь и не менее великий скандал. У Стекольникова братан в ЦК, у Маришки пахан в Совмине. Куда нам против них?.. Лет пять тому назад мы взяли одного щенка с поличным. Чистой воды шпион. Но и что ты думаешь? У него оказались нечеловеческие связищи. Задолбали нас звонками из высочайших инстанций: вы, мол, опричники проклятые, вам бы только сажать да казнить! Нет чтобы воспитательную работу с ребенком провести. Мальчик-де оступился, поскользнулся… Мальчику-то было между прочим двадцать семь… Ну так как, Вася?

Никто, даже руководство самого высокого ранга, не имело право давить на сотрудника «семерки». Слишком многой зависело от того, что тот писал в своих сводках. Малейшая фальсификация могла сломать судьбы людей, привести к трагическим последствиям.

– Нет, – твердо ответил Вася, – я ничего не стану вычеркивать.

– Иди! – вздохнул Беглов и отправился за советом к Федорову.

У Александра Ивановича было конкретное предложение:

– Давайте переведем Кузовлева в хозяйственный отдел с повышением в должности. Будет закупать в Западном Берлине запчасти для наших иномарок.

– Так не пойдет, – решил генерал. – Мы его на учебу пошлем. В Москву, в Высшую разведывательную школу. Там через месяц вступительные экзамены.

– Да какой из него разведчик? Мал ростом, неказист.

– Канарис тоже был неказистым, а Мату Хари завербовал и сделал ее своей любовницей.

Беглов знал, что Канарис никогда не вербовал Мату Хари и не был ее любовником, но он знал также и то, что спорить с начальством контрпродуктивно, а потому смолчал.

– Особо отметьте в аттестации Кузовлева такие его качества, как честность и принципиальность, – продолжал Федоров, – таких же качеств, как дурость и упрямство не выпячивайте. И чтоб завтра духу его в Берлине не было…

Вася успешно окончил разведшколу, получив диплом юриста-международника. Дослужился, между прочим, до полковника. Отдел возглавляет в разведке. И если вы когда-нибудь встретите в Ясеневе невидного человечка с родинкой под правым глазом, – это он и есть. Вот такие пироги, дорогой мой читатель!

Старый Хасухá умирал долго и трудно. Сначала его трясла и ломала простудная горячка, потом душила хриплым кашлем пневмония, а завершил все это отек легких. И когда старик понял, что скоро не сможет дышать, то знаком руки позвал младшего сына, пятнадцатилетнего Ширвани, стоявшего у его изголовья. Старшие сыновья давно ушли в абреки и погибли в стычках с красноармейцами и чекистами.

– Принеси Коран, – прошептал Хасуха.

Когда эта просьба была исполнена, он продолжая:

– Положи руки на книгу и повторяй за мной: «Я, Ширвани, сын Хасухи, клянусь убить русского до того, как похоронят отца…»

Мальчик срывающимся голосом повторил слова клятвы. Ему было непонятно, кого именно из русских следовало убить, и он спросил об этом родителя, но тень смерти уже легла на лицо Хасухи, и ангел Азраил встал у его смертного одра, чтобы принять душу усопшего.

Сакля быстро заполнилась родственниками. Ширвани вытер слезы, снял со стены отцовское ружье и незаметно выскользнул на улицу. Хасуху должны были похоронить до захода солнца, и поэтому клятву надлежало исполнить незамедлительно. Ширвани знал, что оба ствола ружья заряжены и каждая пуля в нем надпилена спереди крест-накрест. Такая пуля, попадая в живую плоть, распускается наподобие цветка и производит в мягких и костных тканях смертоносные разрушения.

Задача, поставленная Хасухой, не была сложной. Русских в райцентре Бентарой было много: добрая половина местного начальства, да и командированные из города нередко наведывались.

Мальчишка недолго выбирал цель. Подходящим для исполнения отцовского завета ему показался высокий крепкий молодой блондин в кожанке, который не спеша шел от автобусной остановки, пересекая центральную площадь Бентароя. Пропустив парня мимо себя, Ширвани с пяти метров выстрелил ему в голову. Голова гяура будто взорвалась, разлетевшись на куски. Обезглавленное тело сделало по инерции еще два шага и повалилось на землю. На глазах ошалевших прохожих Ширвани, не выпуская из рук ружья, перемахнул через изгородь, сложенную из плоских голышей, и исчез в садах и огородах местных жителей. Он бежал долго, а почувствовав себя в безопасности, перевел дух и зашагал в сторону синевших на юге гор. Дорога у него теперь была одна – в банду Муртазы Заурбекова, который приходился дальним родственником его матери…

За три дня до описываемых событий Бентаройский район конспиративно посетил старший оперуполномоченный отдела «ББ» Нефтегорского областного управления НКГБ Сергей Казаринов. Он встретился здесь с агентурой, внедренной в банды, а полученную информацию изложил в обстоятельной докладной записке, которую отнес начальнику отдела капитану Дятлову.

– Везучий ты! – сказал тот, огладывая Сергея с головы до ног. – Снова живой и ни одной царапины.

– Значит, такова воля Аллаха, – ответил Сергей, смеясь. – Времена нынче не те. Даже их бог отвернулся от них.

Времена, действительно, были не те. На дворе стоял октябрь 1943 года. Немцев изгнали с Северного Кавказа. Красная армия, нанеся противнику сокрушительное поражение под Орлом и Курском, широким фронтом выходила к Днепру. В горском бандповстанческом движении происходил полный упадок духа, царили разброд и уныние. Тем не менее оперативная работа в горах представляла невероятную опасность. Встречи с агентурой проводились по ночам в пещерах, заброшенных кошарах, на потаенных лесных полянках. Они были смертельно опасны для обеих сторон. Но если оперработник рисковал только жизнью, то агент в случае провала ставил под удар всю свою семью, а то и весь свой род.

Центральное место в докладной записке Казаринова занимала информация о перемещении из Арданского ущелья на равнину банды Заурбекова – самой крупной и боеспособной из всех банд, орудовавших в Нефтегорской области. Муртаза Заурбеков разбил свой лагерь на полевом стане животноводческой бригады колхоза имени Чапаева, всего в десятке километров от Бентароя. Он намеревался грабануть несколько колхозных ферм и продуктовых складов и, пополнив таким образом запасы продовольствия, вернуться в ущелье.

– Мы должны ликвидировать базу Заурбекова в первую очередь хотя бы потому, что она лидирует по количеству отрезанных ушей, отрубленных голов и рук, вспоротых животов и звезд, вырезанных на спинах пленных красноармейцев, по числу изнасилованных русских учительниц, врачих и медсестер, а также по объему материального ущерба, нанесенного народному хозяйству, – говорил Дятлов шефу Нефтегорского управления НКГБ полковнику Ерохину. – Я предлагаю сделать это завтра, незаметно окружив банду небольшими мобильными группами, составленными из обстрелянных бойцов батальона внутренних войск и наших офицеров. В качестве основной ударной силы использовать эскадрон Удальцова. Для усыпления бдительности Заурбекова и с учетом настроений в его банде вступить с ним в переговоры о возможной почетной капитуляции. Ведение переговоров поручить моему заместителю старшему лейтенанту Никанорову.