— И каким же образом?

— Все может пригодиться, ибо во Вселенной нет ничего бесполезного. Нам может показаться, что мы могли бы обойтись без скорпионов или ядовитых змей, но это не так. У всего на свете есть своя ценность, любое существо живет, чтобы питать других в обмен на то, что другие питают его. В мире нет ничего полностью хорошего или полностью плохого. Все, что угодно, можно использовать как лекарство — даже яд, если подойти к нему мудро. А в некоторых случаях мы не даем больному ничего, ибо даже «ничего» является «чем-то».

Могло ли не заворожить меня такое видение Вселенной? Накануне я встретил человека, который нес в клинику пиявок, и мне захотелось узнать, для чего, поскольку современная медицина отвергает их как пример былого варварства.

Пиявки, по словам Махадевана, бывают двух видов: ядовитые, которыми он лечит некоторые виды артрита, и другие, более распространенные, которые помогают при блефарите — «ячмене» на веке. Всех пиявок ловили в пруду с лотосами перед больницей, где я жил.

Пациентов за дверями становилось все больше, нельзя было дальше заставлять их ждать, мы оба это чувствовали и для завершения нашего разговора Махадеван снова обратился к своим любимым священным текстам:

— «Сукарта сарва бутанам…» Создать условия для здоровья всех существ — вот цель моей науки. Лучший способ — не лечить болезни, а предотвращать их. Задача врача-аюрведиста — научить людей жить уравновешенно, разумно и сознательно.

— Раньше, вплоть до XIX века, — сказал Махадеван, — мудрость заключенная в «шастра», была частью повседневной жизни людей, особенно на юге Индии. У каждой семьи на кухне хранились травы и специи для добавления в пищу. Каждый знал, чего, в силу своей конституции, ему следует избегать, а что, наоборот, обеспечит ему хорошее самочувствие. К примеру, человеку-«вата» лучше избегать сухой и холодной пищи и так далее. Но потом, под влиянием сперва колониализма, а потом и современного уклада жизни, люди, особенно в городах, отдалились от своей тысячелетней аюрведической традиции.

Сегодня, по мнению Махадевана, аюрведе снова грозила опасность — уже не от колониализма, а, как он выразился, от «коммерциализма». Прилагательное «аюрведический» сейчас используется направо и налево для рекламы самых разных продуктов, в первую очередь косметических, которые с аюрведой ничего общего не имеют. В Керале аюрведа стала местной туристической достопримечательностью. Несколько оздоровительных центров предлагают здесь клиентам всевозможные виды массажа. Один ашрам, рекламируемый как аюрведический, вошел в моду и пользуется огромным успехом, особенно среди иностранцев, потому что там практикуют свободную любовь как средство «освобождения от всех желаний».

Я уже три дня провел в Дерисанамскопе, когда Махадеван объявил, что хочет заняться мною. «В клинике, — сказал он, — ничего не получится, придется постоянно отвлекаться. Поэтому поработать спокойно мы сможем только дома». Он передал всех пациентов, записанных на этот день, своему двоюродному брату, тоже врачу, и пригласил меня к себе.

Семейство Махадеван — имя это означает «Великий Бог», синоним имени Шива, — было одним из самых влиятельных в деревне, но их низенький домик у мощенной камнем дороги ничем не отличался от остальных. Как и к другим домам, к нему было пристроено крытое крылечко с маленькой террасой, где могли укрыться от непогоды, остановиться отдохнуть или переночевать странствующие «садху». Это был древний способ оказания гостеприимства святым людям, кормящимся подаянием. «Утром, перед их уходом, — объяснил мне Махадеван, — женщины приносят им питье и еду, не будучи обязанными приглашать в комнаты».

В доме Махадевана был внутренний дворик, над ним нависали крыши комнат, где размещалось семейство. Привычного на Западе назначения помещений — гостиная, спальня, кухня — здесь не было. Дворик служил для того, чтобы набирать воду, стирать и мыться. «Правда, — заметил Махадеван, — для тех, кто возвращается с погребальной церемонии, совершать омовение полагается не там, а на крыльце, не переступая порога дома». Туалет находился метрах в двухстах от жилья, его не было видно.

В рассказах Махадевана о различных обычаях своей семьи звучала гордость. Это была гордость браминов, которые, сохранив верность традициям, сумели из века в век вести «размеренный и здоровый» образ жизни. В своей жизни они руководствовались священными текстами. Веды действительно определяли, как следует поступать в любых обстоятельствах, что надлежит делать и говорить, когда и как. Придерживаться этого кодекса поведения означало обеспечить порядок, гармонию и здоровье.

Дни Махадевана текли размеренно, на старинный лад. Вся семья вставала в половине пятого на утреннюю «пуджу». Первое движение — посмотреть на свои ладони, прежде чем соединить их в знак приветствия, чтобы напомнить себе, что «я», которое символизируют две руки, само по себе не совершает поступков, не принимает решений.

— Тот, кто считает себя хозяином своих поступков, так ничего не понял, — сказал Махадеван, перефразируя стих из «Гиты». — «Я» человека не подавляется, его просто ставят перед фактом, что все — это Ишвара, Бог. То, что мы делаем — это Ишвара, а единственное, к чему следует стремиться, — это «мокша», избавление от новых воплощений.

Отец Махадевана, адвокат-пенсионер, теперь он занимался делами клиники, захотел показать мне тот уголок в доме, где совершалась «пуджа», и старый барабан, передававшийся в семье из поколения в поколение, — на нем задавался тон, чтобы петь мантры. Мне показалось, что это была единственная ценная вещь в их доме. Повсюду царили чистота и порядок.

Именно отец Махадевана объяснил мне, что в Керале некоторые семьи браминов поддерживали аюрведическую традицию даже в период упадка, передавая из поколения в поколение заученное наизусть священное писание. Поскольку аюрведа разделена на восемь частей, каждая семья отвечала за знание одной из них. Таким образом, эти знания были переданы и его отцу, деду Махадевана, который основал эту клинику в 1924 году. Махадевану посчастливилось родиться с замечательной памятью. С раннего детства мальчик изучал аюрведу под руководством деда, потом посещал одну из самых лучших аюрведических школ, и теперь практически все тексты он знал наизусть.

Когда старый адвокат ушел в клинику, мы с Махадеваном, каждый со своим блокнотом, уселись перед изображением бога — покровителя семейства, одного из воплощений Кришны.

Махадеван сказал, что несколько дней наблюдал за мной, но так и не смог решить, к какой категории меня отнести. Он не был уверен в моей «конституционной модели», а ведь именно от этого в первую очередь зависело, каким образом он сможет мне помочь. Сразу же вслед за этим он учинил мне форменный допрос по поводу всех сторон моей жизни. Он расспрашивал о моих вкусах, предпочтениях в еде, привычках, а также о режиме кишечника, о том, как мне спится, какие сны мне снятся, о интимной жизни, памяти, усидчивости, способности к сосредоточению и медитации. О том, как я потею, как реагирую на внешние раздражители. Молчалив я или разговорчив? Любопытен ли? Быстро ли я отхожу, если рассержусь? И так далее, и тому подобное.