– Ты не хочешь меня спросить, что я имею в виду, Мериптах?

Мериптах взял с подноса пирожок, понимая, что лжет этим движением – пирожок ему совершенно не нужен. Но, занимаясь им, можно ничего не говорить. Он поднес пирожок к губам и почувствовал, что не в состоянии его съесть.

Тогда надо говорить какие-то слова.

– Ты и меня хочешь сделать несчастным.

Лодка на груди Апопа заколыхалась, будто внезапно попала в шторм. И Мериптах с удивлением обнаружил, что это волнение передалось и монументальному плоту, на котором происходила трапеза. И его тихо взвеселила мысль: буря в груди человека продолжилась настоящими волнами?!

Впрочем, этим удивлениям не суждено было длиться долго. Тут же явилось простое объяснение. Невидимые служители, по условному царскому знаку, привели в действие специальный механизм, стронувший с места трапезный плот и медленно потащивший его к берегу. Невероятная техническая оснащенность здешней жизни позволяла творить и такие чудеса. И даже не такие. В чем беспечный мальчик получил возможность убедиться вскоре.

Тяжко ступив с плота на берег, Апоп повел хрупкого спутника по освещенной частыми факелами песчаной тропе меж двумя строями высоченных пальм. Настолько высоких, что кроны их были невидимы снизу. Вскоре тропа уперлась в высокие ворота в очень высокой кирпичной стене. При виде сверкающего грудью и глазами Апопа ворота сами собой стали отступать внутрь, образовывая меж створками ширящуюся полосу света. Когда она стала достаточно широка, царь и мальчик вошли в нее. Мериптах восхищенно вдохнул. Они оказались будто внутри огромной выдолбленной горы, опоясанной по стенам несколькими кругами полыхающих светильников. Как и во время трапезы, ощущение потолка создавало беззвездное, из-за неистовства земных огней, небо. Апоп и Мериптах стояли на широком балконе, нависшем над пока плохо различимой поляной длиною локтей в сто пятьдесят, уходящей к противоположной стене. По ней протекали какие-то ручьи, там и сям громоздились кучки камней. Мериптах не успел присмотреться, царь взял его за локоть и показал, куда надо идти теперь. Рядом располагалась деревянная постройка, похожая на выброшенную на берег небольшую ладью. Апоп перешагнул через высокий борт и поманил за собой мальчика. Мериптах подчинился, вертя головой. И сооружение, и намерения Апопа были ему непонятны совершенно.

Царь крикнул, непонятно к кому обращаясь, и сразу тело лежащей на камнях ладьи заскрипело, задергалось и медленно поползло к краю обрыва. Все ладьи этого города подчинялись Апопу как живые. Но сейчас это открытие скорее насторожило, чем позабавило мальчика. Они слишком определенно приближались к обрыву высотою не менее чем в двадцать локтей! Плавучие суда – это одно, но совсем другое дело – летучие! Власть Апопа велика, но сердце, маленькое мальчишеское сердце, билось? как птица в силке. Мериптах покосился на царя. Тот, властно прищурившись и не мигая, смотрел вперед, над носом своего нового судна, дрожание факельных огней отражалось в зрачках.

Нос ладьи выступил за границу каменного берега. Мальчик зажмурился, готовясь перевернуться и рухнуть вперед. Но ничего подобного не произошло. Равномерный скрип царапал его слух, побуждая отворить зрение. Было страшно. Мальчик открыл глаза и ахнул – ладья полностью, всем корпусом уже висела над ярко освещенной поляною там внизу. Не только висела, но, покачиваясь, двигалась!

Мериптахом овладевало стремительное уверывание в то, что они, и правда, не упадут, и радость, перемешивающаяся с благодарностью, бурлила в нем.

– Я должен кое-что тебе пояснить насчет той истории, про двух путников.

Мериптах лишь мельком глянул в сторону Апопа. Ему сейчас не было дела ни до каких слов или путников. Он смотрел по сторонам, удивляясь количеству и мощи светильников в стенах этой громадной, открывшейся взору чаши; смотрел вниз, на ее округлое дно, где действительно текли в разных направлениях ручьи и вытягивались причудливой формы пруды, громоздились полоски и кучки холмиков, размазывались пятна песка, росли густые, низкорослые кустарники и виднелись там и сям небольшие и побольше сооружения из глины, маленьких обтесанных камней. Немного похожие… На что? На те песочные городки, что он вместе с задушенными Бехезти и Утмасом возводил на берегу Цветочного канала. Только эти были побольше и выстроены куда умелее, и выглядели лучше и сложнее. Ступенчатые пирамидки, наклонные пилончики храмов, плавно изгибающиеся зубчатые кольца стен, башенки, ворота, даже маленькие пальмы росли в крохотном дворе миниатюрного дворца. На глади пруда как будто цепочки торчащих из лаковой воды белых платочков. Паруса! Что все это такое?! Мальчик обернулся к своему спутнику. Тот не стал дожидаться, когда прозвучит вопрос, сам начал говорить:

– Это наш мир, Мериптах. Все реки, горы, моря, все страны и города. Мы проделываем над ним тот самый путь, что проходит солнце, вставая на востоке, чтобы достигнуть запада. На языке жителей Черной Земли это называется путь ладьи Ра. Но мы сейчас с тобою в ладье Апопа.

Мальчик осторожно перешел от борта ладьи к борту, пробегая восхищенным и недоверчивым взглядом по искусственным всхолмиям, поблескивающим углам заливов, замысловато изогнутым ручьям.

– Не одну тысячу лет люди путешествуют, многие гибнут, некоторым удается вернуться, некоторые оставляют после себя записи об увиденном. Огромную часть библиотеки – ты был там – составляют свидетельства путешественников. Часто они похожи на выдумки, иногда они скучны или бестолковы, однако в каждом есть полезная крупица. Если разобрать их внимательно и сопоставить свидетельства, соединить вместе бесчисленные карты, можно увидеть единую великую карту. Еще в годы моей юности, будучи «царским другом» в правление Хиана, я занялся этим делом, и результат многолетнего труда перед тобой. Вернее, под тобой. Там все соразмерно – реки и страны. Только города увеличены пропорционально в шестьдесят раз, иначе бы они представляли собою лишь кучку камешков на берегу ручья.

– Мы летим по небу?

– Да, Мериптах, если хочешь, пусть это называется так. Мы оставили за спиною мрачный мир Загроса, неприютного нагорья, откуда время от времени является дикая сила, чтобы овладеть время от времени слабеющим межречьем.

– А что там, за нагорьем?

– Некоторые путники и купцы забредали и туда, но их рассказы слишком невероятны, чтобы серьезный человек принимал их всерьез. Говорят, к примеру, что там живут люди с желтой кожей и слипшимися глазами, что там научились приручать слонов и они работают по приказу человека как обыкновенные рабы. Я поверю в такое, только если увижу собственными глазами. Якобы есть там какие-то города, река, превосходящая Нил, и гора выше всех прочих гор, и берег того мира обтекается океаном. Надо думать, бесконечным. Но чтобы не занимать голову глупыми сказками о землях, о которых нет достоверного сведения, обратимся лучше к тому, что в пределах нашего знания. Сейчас мы как раз над межречьем. Направо, то есть на север, лежат горная страна Наири и великий горный хребет между двумя морями. Ты видишь торчащие среди гор камни? Это крепости тамошних гордых, но глупых властителей. Есть сведения, что за хребтом бродят какие-то племена. Кто-то утверждает, что именно туда ушли племена непримиримых женщин. Но ничего достоверного о женщинах-воительницах, надо признать, нам неизвестно. Вообще, люди, а особенно путешественники, любят рассказывать небылицы, особенно о местах, где никто не бывал. Про северные земли говорят, что там бывают такие холода, что вода превращается в камень. Несмотря на то что существует множество свидетельств от имени уважаемых и серьезных людей, это не может быть признано как подлинный научный факт. Мною была послана специальная экспедиция на север. На огромной специальной телеге, в саркофаге из кожи и меха, поливаемом колодезной водой, был доставлен кусок окаменевшей воды и предъявлен на собрании Рехи-Хет. Это было на твоих глазах.