ведь скоро 30 лет. Аркаш, перекинься с ней в машине парой словечек, мол, грубо, но правда и так далее. Ты сможешь, я знаю. Она не умеет долго на меня сердиться.

– Она не лично на вас. Она из-за того, что при всех.

Вечер состоявшейся женщины

Когда Аркадий и Женя спустились к машине, Света успела утереть слёзы и подправить макияж. Брат ей ничего не сказал, они лишь переглянулись и улыбнулись друг другу. Она чувствовала себя немного виноватой за то, что так резко прервала семейное застолье, и понимала, что слишком сильно отреагировала на вполне отеческий совет, тем самым лишь подтвердив его правоту. Молодая женщина, развезла своих пассажиров по домам, машина Аркадия осталась во дворе чужого до завтра, и поехала одна в свою милую квартирку.

Та была обставлена очень по-девичьи и совсем невинно. В своё время Света не наигралась в кукольные дома, казалась несколько обделённой родительским вниманием, компенсируя его в зрелом возрасте всевозможным деталями и детальками, в том числе в интерьере. Но влияние отца присутствовало и здесь, ведь при всей обаятельности обстановка выглядела роскошной и холодной. Войдя в квартиру и звякнув ключами о стеклянный столик у двери в небольшой прихожей, вмещавшей кроме него лишь вешалку на стене, латунные крючки которой тянулись строго в ряд на белой доске с золотым орнаментом, и подставку для обуви с несколькими туфлями, использовавшимися в повседневной жизни, и тапочками, девушка проследовала босиком на кухню по непрактичным белоснежным полам коридора, соединявшим все помещения. Морщась от яркости люминесцентных ламп, развешанных вдоль шкафов и шкафчиков всех цветов радуги, она достала из одного из них стакан и наполнила его фильтрованной водой из крана, нечаянно плеснув пару капель на колготки. Усиленно подавив желание тут же пойти их переодеть, Света отхлебнула глоток и вылила почти полный стакан в раковину; пить она не хотела и вообще не понимала, зачем направилась на кухню. Пройдя мимо ванной, из которой перманентно пахло шампунями, бальзамами, мылом, кремами и прочим так, что у неподготовленного человека могло вызвать приступ тошноты, молодая женщина погрузилась в темноту спальни и с тем же усилием, с каким только что сопротивлялась порыву переодеть мокрые колготки, подавила желание броситься на кровать и пореветь. Включила свет, оглядев привычную просторную и тщательно прибранную комнату, светло-розовые занавески с оборками в цвет обоев, усыпанных алыми лепестками непонятных цветов, двуспальную кровать, накрытую покрывалом из того же материала, тумбы под орех по её краям со светильниками, по белому ковру она подошла к шкафу с раздвижными дверцами во всю стену и стала переодеваться, заменяя одно дурное чувство другим, чуть поменьше.

«Господи, какая же я ничтожная дура, – сладострастно думала она, запахивая халат. – Даже родные меня ни во что не ставят, не говоря уже о посторонних. Ни друзей, ни близких подруг нет и не предвидится, вокруг одни набитые дураки и безмозглые курицы. Понятно, что папа всё видит, но зачем же так прямолинейно об этом говорить? Я же храню его секрет и ни в чём не упрекаю, а он и не догадывается, лишь бы хорошо ко мне относился. Понятно, что Толик мне не пара, но ведь никого другого нет». – Но она не понимала, никого другого нет лишь потому, что есть Толик.

Квартира сияла искусственным светом. Молодая женщина не хотела чувствовать себя одиноко, поэтому включала его везде, куда заходила, в том числе в зале, где стоял диван и кресла, обитые белым бархатом, с множеством маленьких подушек. На полу лежал ковёр с неправдоподобно длинным ворсом, у стены стояла горка, до отказа забитая всякой всячиной: вазами, сувенирами, мягкими игрушками и прочим, – под телевизором виднелся электрический камин, прекрасно оттенявшийся плотной зеленью стен. Лишь самая малая и невзрачная комната осталась сегодня без иллюминации, в своё время Света пыталась наполнить её уютом, но потерпела неудачу. Больше всего она подходила бы на роль детской, посему девушка намеревалась заняться обустройством позднее, когда возникнет приятная необходимость. Нынче же её стены были оклеены обоями, пусть изящными, но на таком малом пространстве выглядящими глупо, их серовато-синеватый рисунок под кубизм постоянно прерывался в самых неподходящих местах; на светлом полу лежал неплохой ковёр ручной работы, на потолке, будто приклеенная, висела затейливая люстра наподобие панциря черепахи или половинки большого футбольно мяча; из мебели имелась лишь тумба того же цвета и фактуры, что в спальне, на ней – пара книжных полок с любовными романами и дешёвый компьютерный стол с давно устаревшим аппаратом. Не удивительно, что хозяйка её игнорировала.

Для пущего ощущения девушка включила телевизор, полюбовавшись украдкой роскошными белыми занавесями в зале, купленными недавно и прекрасно подошедшими к мягкой мебели, и пошла набирать ванну. Света вполне справилась с созданием иллюзии неодиночества, её мысли немного прояснились.

«Всё-таки он хотел сказать, что я достойна большего, – подумала она, сбросив звонок Толика. – А этот пусть помучается, у меня тоже есть своя жизнь. В сущности, я повела себя весьма глупо, надо было остаться и дать отпор, но, боже, как неудобно! Женя такая умница и красавица, я к ней даже не ревную, просто прелесть, и Аркашке очень к лицу. Надо за него порадоваться. И занятие у них общее, они будут ладить между собой, – она опять сбросила звонок Толика. – Если ещё раз позвонит, отвечу. Оба творческие натуры, и на душе становится спокойно, когда на них смотришь. Это верный признак того, что люди подходят друг другу. Дед с бабкой выглядели так же, но она была совсем другой, не такой, как Женя, значит и Аркадий другой, – она посмотрела на телефон, третьего звонка не оказалось. – Как всё паршиво, какая гадость! Он должен был идти со мной. Три года никак не определится. Либо трус, либо лжец, либо просто ничтожество. Кому-то везёт в любви, кому-то нет, моему брату везёт, Маша тоже была ничего (интересно, что у них произошло, почему расстались?). А вот мне не очень. Мне ведь многого не надо, – она искренне соврала сама себе, – и человек я неплохой, даже хороший человечек, почему ко мне липнут только уроды? Нет, всё-таки Анатолий не урод, он просто какой-то… бесхитростный, что ли, простоватый и непосредственный, и, сам того не понимая, строит из себя бог знает что, точнее, даже не строит, а ведёт себя так, будто является не тем, кем является. Мелкая сошка, а гонор как у президента. Не знаю, может, и подрастёт в своё время. Хотелось бы. Но буду ли я рядом с ним?

А детишек-то хочется уже сейчас.