Когда цветистая речь мистера Кадама подошла к концу, женщины байга вышли в центр круга и стали мыть всем руки душистой водой с ароматом цветов апельсина. После этого по кругу пустили огромные блюда с едой. Ни тарелок, ни приборов не предусматривалось. Конечно, Золотой плод мог бы с легкостью сервировать стол по высшему разряду, но мистер Кадам настоял на том, чтобы пир прошел в традициях племени байга. Поэтому мы по очереди зачерпывали руками с каждого блюда, а потом передавали его следующему едоку. Мне совсем не хотелось есть, но Кишан не забирал у меня блюда, пока я не брала хотя бы по капельке из каждого. Когда еда описала полный круг и все попробовали угощенье, блюда вновь пустились в путь. Так продолжалось до тех пор, пока вся еда не была съедена. Стараясь сохранять терпение, я вымыла перепачканные пальцы водой из фляги и приготовилась к очередному ритуалу. Улучив минутку, я шепнула Кишану, что мы напрасно теряем время, на что он ответил, что спешить нам некуда и что Рену нужно как следует отдохнуть.

Байга с радостью продолжили празднество. Появились музыкальные инструменты. Начались песни и пляски. Две женщины приблизились ко мне с чашами, наполненными какой-то черной жидкостью, и заговорили. Мистер Кадам перевел:

– Они спрашивают, не хотите ли вы сделать татуировку на память о славной победе вашего супруга над злыми силами.

– Почему они думают, что я замужем?

Мистер Кадам покраснел.

– Видите ли, они считают вас моей женой.

– А их не смущает наша… определенная разница в возрасте?

– Ах, мисс Келси, в племени байга считается вполне обычным делом, когда юная дева выходит замуж за мужчину в возрасте, тем более за мудрого старейшину. Они видели, как вы отдавали приказания Золотому плоду, поэтому принимают вас за богиню, мою супругу.

– Понятно. Что ж, поблагодарите их от моего имени и скажите, что я запомню эту славную победу и без всякой татуировки. Но скажите, пожалуйста, так, любопытства ради, за кого они принимают Кишана?

– Они считают его нашим сыном, а мы с вами, по их версии, явились в джунгли, чтобы освободить своего старшего сына.

– Они полагают, что я похожа на мать двух взрослых сыновей?!

– Ах, мисс Келси, над прекрасной богиней время не властно!

– Вашими бы устами да мед пить, мистер Кадам!

– Покажите им свою кисть, мисс Келси.

– Мою кисть?

– Да-да, ту, на которой нанесен рисунок хной. Заставьте ее светиться, чтобы они увидели знаки.

Я подняла руку и собрала в себе энергию. Моя кисть, как обычно, засветилась изнутри. Кожа стала прозрачной, и на поверхности проступили нанесенные хной символы – алые на белом фоне.

Мистер Кадам что-то быстро заговорил, обращаясь к женщинам, и те, к моему огромному облегчению, с низким поклоном оставили меня в покое.

– Что вы им сказали?

– Сказал, что уже дал вам огненную татуировку в память об этом дне. Байга верят, что татуировки делают их женщин более прекрасными. Поэтому они ни за что не поверили бы, скажи я им, что не хочу портить вашу кожу. Каждый мужчина племени мечтает о жене с замысловатой татуировкой.

Байга танцевали, ликовали и наслаждались праздником. Один из мужчин оказался огнеглотателем. Я внимательно следила за представлением, искренне восхищаясь искусством факира, но внутри чувствовала только боль и смертельную усталость. Обессилев, я привалилась к Кишану, который обнял меня за плечи. Должно быть, я ненадолго уснула, потому что, когда я снова очнулась, огнеглотатель уже закончил. Все собравшиеся смотрели в сторону палатки. Я напряглась. Из палатки вышел Рен, с обеих сторон поддерживаемый мужчинами-байга. Он был голый по пояс, но байга уже промыли его раны и переодели его в свою традиционную льняную юбку, несколько раз обернутую вокруг бедер.

Рен сильно хромал, но выглядел гораздо лучше. Его вымытые волосы были зачесаны назад. Даже его раны, при всей их кошмарности, выглядели намного лучше. Рен обвел глазами толпу и увидел нас троих. Его взгляд, скользнув по мне и мистеру Кадаму, остановился на Кишане. Слабая улыбка озарила лицо Рена, и он двинулся к брату, который вскочил с места, чтобы поздороваться с ним и поддержать, если будет нужно. Мое сердце бешено заколотилось. Рен обнял Кишана и слабо потрепал его по спине.

– Спасибо, что спас меня и послал мне еду. Я пока не могу много съесть, но все равно чувствую себя… пожалуй, что получше.

Опустившись рядом с Кишаном, он заговорил с ним на своем родном языке. Я пыталась поймать его взгляд, но Рен почему-то не спешил обратить на меня внимание.

Не выдержав, я откашлялась и спросила:

– Может быть, ты хочешь еще поесть?

Рен мельком взглянул на меня.

– Не сейчас, спасибо большое, – вежливо ответил он, возвращаясь к прерванному разговору с братом.

Мистер Кадам потрепал меня по руке и кивнул на вышедшего в круг знахаря байга. Тот опустился на колени перед мистером Кадамом и быстро-быстро залопотал на своем языке. Потом встал, выпрямился и хлопнул в ладоши. Высокий байга вышел из толпы, приблизился к Рену и низко поклонился. Это был тот самый мужчина, который истязал его в моем видении! Рен помрачнел, а мужчина, потупив взгляд, произнес несколько слов и вытащил из-за пазухи нож.

Мистер Кадам перевел:

– Пожалуйста, прости меня, о благородный! Я, как мог, противился демону, но он истязал мою семью. Теперь моя жена и дети мертвы. Мне незачем больше жить. Если ты не захочешь вернуть мне честь, я покину свое племя и отправлюсь умирать в джунгли.

Подняв руки к голове, мужчина осторожно распустил свой пучок. Длинные волосы, развернувшись, черной волной упали ему на колени. Добавив еще два слова, мужчина взмахнул ножом, вонзил его в свою гриву и одним махом отрезал ее. Не говоря ни слова, он уткнулся лбом в землю и на вытянутых руках протянул свои откромсанные волосы Рену.

Рен долго смотрел на распростертого перед ним мужчину, потом кивнул и протянул свои руки ладонями вверх, готовясь принять его волосы. После этого он произнес несколько слов, которые мистер Кадам любезно перевел для меня.

– Я принимаю твое подношение. Мы все пострадали от рук демона. Мы покараем его за совершенные преступления, включая твое беззаконное пленение и убийство твоих родных. Твои поступки против меня прощены. Я возвращаю тебе честь. Оставайся в своем племени и обрети мир в душе.

Мужчина отдал ему волосы и, пятясь, отошел. Следом знахарь привел двух красивых девушек байга. Они опустились на колени перед Реном и Кишаном, скромно сложив руки на коленях и глядя в землю.

У обеих были очень длинные, красивые черные волосы и нежные, точеные черты лица. Их тонкие талии были подчеркнуты узкими поясами из полированного камня. При этом у обеих были такие формы, каких у меня никогда в жизни не будет. Руки и ноги красавиц были покрыты сложной татуировкой, убегавшей под вырезы и подолы их легких платьев. Я невольно задумалась над тем, насколько большая часть их тел покрыта живописью. Теперь я понимала, почему в племени байга татуировки считались признаком красоты. Эта нательная роспись не имела ничего общего с тем, что я так часто видела в Америке. Никаких гигантских орлов или надписи «Я люблю мамочку» с сердечком на месте глагола.