С трудом сдерживая ликование, Габриэль стал медленно целовать каждый дюйм ее восхитительного тела, спускаясь все ниже и ниже, пока не дошел до самого сокровенного. Сабина вцепилась пальцами в его волосы, а через несколько мгновений резко выгнулась и, мелко задрожав, выдохнула сладостный стон. Не сдерживаясь больше, Габриэль вошел в нее и тут же, прижимая любимую к себе, перекатился на спину. Оказавшись сверху, Сабина удивленно открыла глаза. Она не понимала, что делать дальше.

— Ты же превосходная наездница, — хрипло рассмеялся Габриэль. — Действуй!

Любовный инстинкт пришел женщине на помощь, и вскоре они с Габриэлем, утомленные, откинулись на подушки, тяжело дыша. Повернувшись к Сабине и вглядываясь в родное лицо, расслабленное в сладостной неге, шевалье понял, что нашел ее, в сущности, такой же, какой оставил десять лет назад — невинной. Он первый мужчина, открывший для нее мир сказочных чувственных наслаждений. Первый!

— Единственный мой, — подтвердила его мысли Сабина и обвила шею Габриэля руками.

Нежность затопила его ласковым приливом, и ревность, утратив последнюю колючку сомнения, бесследно растворилась. А Сабина, щекоча его шею жарким дыханием, шептала:

— Подумать только, мы потеряли десять лет райских удовольствий!

— Мы все наверстаем, обещаю, — еле слышно смеялся Габриэль, сжимая в объятиях самую желанную женщину на свете.

***

Однажды в начале зимы в комнату Габриэля вошел Андре и, переминаясь с ноги на ногу, застыл на пороге. Он явно хотел что-то сказать. Шевалье, сидя за столом, делал пометки в отчете инженера Боэмунда, но, заметив несвойственную оруженосцу робость, вопросительно посмотрел на него:

— Говори, я слушаю.

— Хозяин, я намерен жениться!

— Вот так поворот! — хохотнул д’Эспри, оторвавшись от бумаг. — Ты решил разом изменить всем женщинам, женившись на одной?

— Так я, конечно, не думал, — засмеялся Андре, но, помолчав, добавил: — Меня потрясла смерть Анри. Жил себе человек, вдруг его убили, и ничего после него не осталось.

— И к чему привели тебя эти философские мысли?

— Надо жениться и обзавестись детьми, чтобы моя кровь продолжала течь в их жилах, а не ушла бесплодно в землю, как у Анри.

— Разумно, не поспоришь. Кто же твоя избранница? Надеюсь, это Вивьен?

— Да, хозяин. Нравится она мне очень, да и подходим мы с ней друг другу по возрасту и характером. Скучно нам не будет!

— Ну что ж, не возражаю. Что еще тебе от меня нужно?

— Чтобы вы попросили разрешения у мадам д’Альбре, вам она ни в чем не откажет!

— Откуда такая уверенность?

— А то не видно, какими глазами она на вас смотрит!

— Что еще тебе видно? — Шевалье в последнее время частенько вел подобные разговоры с Андре, признав их пользу.

— Что вы рано или поздно поженитесь, а значит, мы с Вивьен сможем жить вместе с вами и служить вам, не меняя хозяев.

— Таким образом, ты спланировал не только свою, но и мою свадьбу? — Запрокинув голову, Габриэль расхохотался и, успокоившись, добавил: — Хорошо, я поговорю с Сабиной. Насколько я понимаю, она уже давно этого ждет.

Сабина действительно очень ждала и для любимой камеристки не поскупилась. Во время рождественских праздников сыграли веселую шумную свадьбу.

***

Рождество во дворце на Ситэ отметили по традиции грандиозным пиром. В празднично украшенном зале горели все люстры и факелы, зычно потрескивал гигантскими поленьями камин, а жаровни, благоухающие веточками розмарина, притягивали людей своим теплом. Слегка нарушив протокол, но желая сделать королеве приятное, кравчий Робер де Куртене усадил Габриэля рядом с Сабиной. Что совершенно не вызвало сплетен: все уже приняли их отношения, смирились и привыкли.

Съехавшиеся на королевский пир вельможи с женами щеголяли новыми драгоценностями и ослепительными нарядами. Лишь Тибо Шампанский прибыл, как всегда, без супруги, что также никого не удивило. Его стихи в честь обожаемой королевы становились после смерти Людовика Льва все откровеннее, а бушевавшую страсть во взгляде Тибо прикрывал лишь густыми ресницами. Проникновенные канцоны графа-трувера несколько раз заставляли присутствующих на пиру восторженно замирать, а женщины, перешептываясь, не скрывали душившей их зависти.

— Надо же, как повезло! И королева, и регентша, и в счастливом браке четверть века прожила, да еще и всесильный вельможа дарит ей бесконечные слова любви, — злобно шептала одна.

— И не говори! Я согласна и на захудалого оруженосца, лишь бы услышать в свою честь похожие слова, пусть у него и не будет такого чудесного голоса, как у графа Шампани, — мечтательно произнесла другая.

Проходя по залу, Бланка слышала обрывки разговоров, но лишь победно улыбалась: «Трещите, сороки, трещите!» Она направлялась к Сабине, которую в последнее время редко видела и с которой хотела перекинуться парой фраз, перед тем как начнут выступать акробаты.

— Шевалье д’Эспри, вы позволите ненадолго похитить вашу собеседницу?

— Я больше никому не позволю похитить у меня любимую женщину, кроме вашего величества, — со смехом поклонился он.

Королева и ее конфидентка не спеша шли мимо расступающихся в стороны гостей. Сабина, до краев полная ночными ласками Габриэля, старалась сохранять серьезность, но не получалось. Наблюдательная Бланка сразу же отметила:

— Вижу, моя дорогая, ваши с шевалье отношения продвинулись далеко вперед!

— Неужели это так заметно? — смутилась Сабина.

— Вы просто светитесь изнутри! Конечно, я обязана сказать вам, что грех невенчанной ложиться в постель с мужчиной, но у меня нет на это моральных сил. Ваша радость столь заразительна, что мне хочется лишь поздравить вас.

— Спасибо, ваше величество! Вы, как всегда, снисходительны ко мне. Но я и вправду так счастлива, что замужество интересует меня меньше всего.

— Шевалье слишком самолюбив, и для того, чтобы назначить дату свадьбы, ему явно нужны какие-то условия, чтобы не пострадала его гордость. Уверена, это временная задержка. Насколько я могу судить, вы выйдете замуж за очень сильного и уверенного в себе человека с несгибаемым внутренним стержнем. Правда, и принимать решения в семье будет только он. Вы надежно укроетесь от жизненных невзгод за его широкой спиной, однако к вам за советом он будет обращаться лишь в случае сомнений. А такое с ним случается крайне редко.

— Но это же счастье, когда кто-то готов взять на себя бремя ответственности!

— Счастье? — Бланка на мгновение задумалась. — Безусловно… если и через пять лет вы скажете об этом с улыбкой.

Пристально наблюдавший за Сабиной граф де Дрё сделал такие же выводы, что и королева. С горечью проворчав про себя: «Кошка! Сытая, довольная кошка!» — он от злости обратил все свое неотразимое обаяние на молоденькую виконтессу. Ее старый муж не мог оторваться от обильных яств и неприлично хохотал в компании таких же чревоугодников, как и он сам, и женщина одиноко слонялась по залу. Хорошенькая виконтесса не устояла перед страстной лавиной ухаживаний высокородного вельможи, и к утру в длинном списке его побед появилась еще одна жертва. Но эта женщина уже не интересовала его. За ночь он услышал подробную историю ее жизни, успел разгадать ее незатейливый характер, а полдюжины своих немудреных мыслей она выложила еще с вечера. Робер же был по натуре охотник, и столь легкая добыча ему быстро наскучила. Разочарование погнало его в собственный замок.