Она прикоснулась к щеке пожилого мужчины еще раз.

— Может быть, он еще жив? Он все еще… теплый.

— Навряд ли. Слишком большая потеря крови.

— Он умирает из-за меня.

— Все здесь умерли из-за тебя.

Рик подошел к телу брата. Когда он оглянулся, Кристина стояла в сумеречном свете дверного проема на другом конце комнаты. Она смотрела на него. Потом повернулась и, ничего не сказав, ушла, предоставив Рика самому себе.

Весна 1966 года

Он выживет, и пошли все к дьяволу, да! Надо только продержаться. Держись! Держись! Сожми ноги, Чарли-мальчик, пусть кровь отольет, не будь слабаком, это всего лишь ускорение… он слышал булькающее клокотание собственного дыхания… крики мужчин, затем выстрелы… Я все еще… глаза закрыты, просто устал. Перегрузки от ускорения давят на спину… он справится. Я пока жив, я дышу, я здесь. Он попробовал поднять голову, но боль пронзила его. Открыты ли у него глаза? Нет, глаза закрыты. Темнота в визоре. Сердце билось медленно. Успел он сказать… нет, не успел — нет, Элли, я… они хотели, чтобы я объяснил, но я не успел, они хотели… не про Бена и Джулию, не про них. Он приподнял голову, откинулся назад, входя в пятнадцатиградусный переворот, нос «F-4» продирается сквозь толщу миллиона облаков. Вхожу в разворот на триста шестьдесят, горизонт вращается по часовой стрелке — выполняю штучки из высшего пилотажа. Топлива достаточно. Полет без боекомплекта. А внизу на наблюдательном пункте два подполковника стоят и наблюдают за тобой в бинокль. Смотрят, чтобы убедиться, что ты отлетал как надо. Пара привередливых инструкторов. Через неделю его отправят в Висбаден, Западная Германия, а все потому, что президент Джонсон поимел зуб на дядюшку Хо. Встать на хвост, двинуть дроссель до форсажного ограничителя и дать вертикальное ускорение, малыш, взмыть вверх с ускорением 1,6 Маха на три тысячи футов. При этом глазные яблоки принимают яйцеобразную форму от перегрузки. Затем потянуть дроссель на себя и медленно, медленно, медленно, пока… до тех пор, пока не зависнешь в воздухе, свободный и невесомый, как никто и никогда, а теперь опустить закрылки и дать самолету перевернуться в воздухе, делая сальто, пока нос не встанет перпендикулярно земле, и, не допуская вибрации и осевого вращения, открыть дроссель на полную и ринуться вниз, к земле. Смертельный номер! Серебряная птица, падающая с небес. В голове дико стучит кровь, не хватает кислорода, он сейчас поправит маску, видит мальчика… бегущего через поле… Чарли, возвращайся сюда, быстрее — худые ноги, мелькают колени… он видит своих детей, бегущих по рисовому полю, огонь из носовой пушки разрезает буйвола пополам, дети, тонущие в жиже, но это позже, я никогда… число было двести семьдесят девять, сосчитал однажды, это был речной паром, потом автобус, никогда никому не говорил, но я обещаю, я… люблю детей, я их так люблю. Когда по утрам Бен и Джулия залезали в их кровать, детское дыхание полно молока и хлопьев, поиграй с нами, папочка, поиграй с нами… сейчас поиграю… сейчас, я жив, я все еще в сознании, глаза закрыты, не говори им. Его мать стоит возле кухонной раковины, поворачивается, случайно видит его голого, ему было четырнадцать, опускает глаза, Чарли, пожалуйста, пригласи своего отца обедать, папа, я теперь в ВВС, и обратного пути нет, «Манила телеком» хочет устроить подвох, рвет на куски, вырывает из его легких кровавые лоскуты, цены на бирже окончательно падают. Я хочу принять теплую ванну, Элли, я замерз, Чарли, прости, здесь ее нет — но мне холодно, Элли, пожалуйста, мне холодно здесь, Элли, я, на хрен, замерз, мы платим восемь миллионов — они от мертвого человека и нет — это, это пугает меня, Элли, я не могу чувствовать мои… ты сказала Бену и Джулии? Даже Бен? Но что ты будешь делать, «Манила телеком» наступает мне… нужно послать факс в Совет директоров, потому что я не вполне могу — сжимается, Элли! Я выкуплю «Текнетрикс» сейчас, до того как… диспетчер, диспетчер, штопор, ты сказала Бену и Джулии, ты сказала им… штопор, пить, Элли, я хочу пить, холодно, эта девушка, кто она, я не знаю, да, пожалуйста, я тут, я тут, моя милая, мой палец уже в кольце, я готов дернуть, я сейчас, я не должен потерять сознание, кровь несется ураганом в голове, раз и два, дергай за кольцо, пригнись только…

2 ноября 1999 года

Как же мне тяжело, будто нагрузили камнями, думала она, с трудом передвигаясь по Колумбус-авеню, чтобы купить продуктов и вернуться назад. Наконец она решила открыться своей матери, молчать больше не было сил. Девушка жила под именем Беттины Бедфорд вот уже месяц, работала официанткой, снимала дрянную комнатенку на Сто шестой улице. Много ходила, поеживаясь в пальто из «секонд-хенда» от осеннего ветра, без косметики, не встречаясь ни с кем глазами. Как всегда, чтобы успокоиться, подметала пол.

Тело Чарли было обнаружено неделю назад четырнадцатилетним мальчиком, который незаконно охотился на уток на кукурузном поле в трехстах милях к северу от Нью-Йорка. Обнаженное тело лежало на земле, будто упавшее с неба. Время от времени Кристина думала о его жене, о том, что Чарли, наверное, очень дорожил этой женщиной, с которой прожил не один десяток лет. В «Таймс» также была упомянута их дочь, о сыне — ни слова.

Рика нашли в начале октября близ хижины, которую он снимал в Ориент-Пойнт (Лонг-Айленд). Рыболов рано утром заметил старый желтый грузовик, лежавший перевернутым в воде на шестифутовой глубине. Очевидно, он съехал с утеса на высокой скорости. Тело Рика находилось в кабине вместе с пустой бутылкой из-под рома. Его смерть приписали несчастному случаю, как сообщалось в заметке, вырезанной из местной еженедельной газеты Лонг-Айленда и посланной анонимно Аните. Мать переслала письмо Кристине. На обратной стороне вырезки красовалась реклама детских пижам.

Осень, как водится, была холодной и дождливой, она иногда вспоминала о Мейзи. Я не хочу туда возвращаться, говорила себе Кристина. Может ли полиция связать ее со смертью Чарли? Вряд ли. Она вышла вместе с ним из отеля за много дней до того, как он был замучен, а его тело обнаружено. Потом Чарли разговаривал по телефону со своим банкиром. Таблоиды уделили достаточно внимания смерти бизнесмена, особенно постарался один журналист. Он накопал факты, в которых связал финансовые успехи Чарли с кончиной некоего миллиардера из Гонконга, умершего от сердечного приступа. Полиция благодаря кредитному письму из банка напала на след оптовика в Манхэттене. Но в банке Кристину никто не видел, а в оптовом офисе она пробыла не больше минуты. Ни имени, ни отпечатков пальцев. Конечно, когда они покидали с Чарли «Пьер-отель», их сняли на видеопленку. Но кто знал, как ее зовут, и кто знал, что Чарли был в отеле? Только секретарю было известно о его встрече с кем-то по имени Мелисса Вильямс, но она, возможно, решила держать это в тайне из уважения к вдове Чарли. Полиция могла проверить, где и когда Чарли использовал свою кредитную карту, но счет за комнату в отеле проходил через бухгалтерию компании, это она помнила. Что еще? Может быть, я что-то упустила? Чарли признался, что кто-то наводил справки о Мелиссе Вильямс. Но этот ход приведет только к настоящей Мелиссе Вильямс, не к Кристине же. Миссис Сандерс, хозяйка дома, где жила тогда Кристина, могла бы опознать ее по фотографии, но никто из знакомых девушки не знал, что она после тюрьмы прожила там три недели.