И она снова отправилась на поиски. Снова перетрясла документацию. Также она расспросила на эту тему Джека Винесса потому что если кто и знал, что происходит в каждом закоулке «Колосса», то только Джек: он был в «Колоссе» задолго до того, как здесь услышали имя Ульрики Эллис.

— Фокусы? — повторил Джек и саркастически изогнул рыжую бровь. — Это когда из шляпы выскакивает кролик? Эти копы что, совсем с ума посходили? — Он никогда не слышал, чтобы в «Колоссе» кто-нибудь показывал фокусы или чтобы одна из адаптационных групп ходила на подобное представление. — Эти ребята, — мотнул он головой в сторону классов и учебных помещений, — они не из тех, кто будет увлекаться фокусами, так ведь, Ульрика?

Конечно, не из тех, и Джеку совсем не обязательно было это говорить. И тем более лишней была ухмылка на его лице — то ли его так развеселила мысль, что ребята сидят полукругом, затаив дыхание, и смотрят представление фокусника, то ли позабавило, что она — Ульрика Эллис, предположительно душа и сердце организации, — могла подумать, будто прошедшие огонь, воду и медные трубы клиенты «Колосса» способны заинтересоваться подобным развлечением. Этого Джека нужно время от времени ставить на место, чтобы не забывался. И она незамедлительно его осадила:

— Это тебе кажется таким смешным — поиски серийного убийцы? С чего бы это?

Ухмылка тотчас исчезла, и ее место заняло выражение враждебности.

— Послушай-ка, Ульрика, а можно не бросаться на своих сотрудников? — огрызнулся Джек.

— Не забывайся, — лишь сказала она и пошла заниматься делами.

Ее дела состояли в выкапывании дальнейшей информации для копов. Но когда она позвонила в полицию с сообщением, что в «Колоссе» никто не заказывал представление с фокусами и ни одна группа не ходила на такие шоу, ее слова не произвели большого впечатления. Констебль, принявший ее звонок, эхом повторил то, что ранее уже говорил Ульрике его коллега: «Очень хорошо, мэм», — и сказал, что передаст информацию по назначению.

— Вы же понимаете, что это может означать только… — начала она, но констебль уже повесил трубку.

Ульрика восприняла это как необходимость собрать еще больше сведений, чтобы полиция оставила наконец в покое «Колосс». И она, Ульрика, ради этого готова на все.

Она искала способ так подойти к выполнению задачи, чтобы ее цели не были очевидными. Иначе впоследствии придется столкнуться с нехваткой сотрудников или даже групповыми выступлениями против нее. Разумеется, грамотный руководитель не станет беспокоиться о мнении подчиненных — Ульрика знала это, — но руководитель должен быть еще и тонким политиком и уметь так обставить предпринятое им действие, чтобы оно выглядело как шаг на благо организации, чем бы это действие на самом деле ни было. Однако, как ни ломала голову Ульрика, она не смогла придумать, чем замаскировать предстоящие разговоры с сотрудниками. Своими расспросами она явным образом продемонстрирует недоверие, и ничем этого не скроешь. От напряженных раздумий над задачей, оказавшейся неразрешимой, у Ульрики заболели зубы. Она так удивилась, что стала припоминать, не забыла ли она сходить к стоматологу в положенный срок. В ящике стола нашлась упаковка парацетамола, и она проглотила две таблетки, запив глотком холодного кофе, бог знает сколько простоявшего на столе. И после этого приступила к выполнению задачи, которую назвала «снятием подозрений». Не с себя, а с других… Обо всем, что удастся обнаружить, она немедленно сообщит в полицию, говорила она себе. В «Колоссе» убийцы нет, в этом не может быть никаких сомнений, но Ульрика понимала, что нужно исправлять последствия ее вранья насчет Джареда Сальваторе. Нужно доказать копам, что администрация «Колосса» не препятствует, а наоборот, изо всех сил содействует следствию. Нужно проявлять инициативу. Нужно показать, что «Колоссу» нечего скрывать. Нужно во что бы то ни стало заставить их убраться из «Колосса».

Джека Винесса она решила на время оставить в покое, а пока отправилась на поиски Гриффа. Через стеклянную дверь комнаты адаптационного курса она увидела, что он занимается с новой группой. Судя по записям на доске, они обсуждали результаты предыдущего занятия. Ульрика дождалась, когда Грифф взглянет в ее сторону, и кивком головы попросила его выйти. Ответом были пять поднятых вверх пальцев и полуулыбка, свидетельствующая, что он ошибочно оценивает тему разговора, о котором она его просит. Это неважно, подумала она. Пусть думает, будто она собирается снова заманить его в постель. С таким настроем он не будет излишне настороженным, а ей это только на руку. И, кивнув Гриффину, Ульрика пошла искать Нейла Гринэма.

Однако по пути она заглянула в учебную кухню и застала там Робби Килфойла — тот готовил кухню к уроку кулинарии. Он доставал из шкафов миски и сковороды, руководствуясь списком, составленным для него преподавателем. Вдруг до Ульрики дошло, что она ни черта не знает об этом Робби! Только о том, что давным-давно у него были неприятности с законом. Это выяснилось в ходе стандартной проверки, когда Килфойл оформлялся в «Колосс» в качестве волонтера, но Ульрика все равно взяла его. «Колоссу» отчаянно не хватало рабочих рук, а люди, готовые работать бесплатно, на дороге не валяются. Он был молод, глуп, а с годами взялся за ум, убеждала себя Ульрика в то время. Но сейчас она взглянула на Килфойла критическим взглядом и заметила, что у него на голове кепка… как у фоторобота серийного убийцы.

Боже, боже, боже, думала Ульрика. Неужели она сама привела в эти стены убийцу…

Но если она знает, как выглядит фоторобот преступника, то же самое может быть известно и Робби Килфойлу, ведь он, как и она, тоже мог прочитать «Ивнинг стандард» или посмотреть «Краймуотч». А если ему это известно и убийца — он, то как посмел он явиться сюда в своей излюбленной кепке «Евродисней»? Если только, конечно, он не сообразил, что будет очень и очень странно, если сразу после выхода в эфир той передачи «Краймуотч» он вдруг перестанет ее носить. Хотя возможен и другой вариант: он убийца, но при этом такой самоуверенный, что решил не снимать кепку и носит ее у всех на глазах, словно машет красной тряпкой перед быком… Или же, наоборот, он совсем тупой… или не смотрит телевизор и не читает газет… или… Боже, боже…

— Что с тобой, Ульрика?

Этот вопрос вернул ее к действительности. Боль в зубах сместилась ниже, в грудь. Снова сердце. Нужно как можно скорее сходить к врачу, обследоваться по полной программе…

— Прости, — сказала она, — я, кажется, задумалась.

— А-а… понятно.

Он расставлял миски на рабочем столе — с интервалом примерно в ярд, чтобы у каждого ученика было достаточно места.

— Сегодня будут готовить йоркширский пудинг, — сказал он, кивком указывая на список, который сунул между дверцами настенного шкафа. — Когда я был маленький, мама делала его каждое воскресенье. А твоя?

Ульрика с готовностью подхватила разговор:

— Я в первый раз попробовала пудинг, только когда мы приехали в Англию. В Южной Африке мама не готовила ничего английского. Уж и не знаю почему.

— Даже ростбиф?