«Государь не съезжал с кургана до отступления армий, и перед глазами его была гора, на которой стоял Наполеон, не трогаясь с нее весь день. Вообще я не видал сражения, в котором бы войска обеих противных сторон менее маневрировали и где Главнокомандующие были бы менее деятельны, как в Бауценском. Оба императора, как я выше заметил, не сходили с курганов. Граф Витгенштейн не оставлял ни на минуту государя и не подъезжал ни разу к войскам, а начальник штаба его, а следственно, всех российских армий Доврай[1432] несколько часов на том же самом кургане спал. Все утро до десяти часов французы атаковали наше левое крыло, стоявшее на горах, и были всегда отражаемы. Граф Витгенштейн весьма справедливо сказал государю при сем случае: "Ручаюсь головой, что это ложная атака, намерение неприятеля состоит в том, чтобы обойти нас справа и припереть к Богемским горам". Он отгадал намерение Наполеона, но не сделал ни малейшего распоряжения, чтобы предупредить опасность. Ежели он был уверен в своем мнении, то почему он не согласился на неоднократные предложения Милорадовича, который, присылая ему сказать, что он опрокинул неприятельское правое крыло, требовал разрешения продолжать наступление. Всякий раз ему отвечали, чтобы он довольствовался только отбитием атаки неприятеля, а сам не действовал наступательно… Часу в одиннадцатом обнаружилось настоящее намерение неприятеля, он начал обходить правое крыло наше под командой Барклая… Барклай сражался мужественно и делал самые благоразумные распоряжения, превосходство сил неприятельских ни на одну минуту не поколебало его… Когда неприятели повели против него грозные силы, нам нечем уже было его подкрепить, слишком бы далеко было вести к нему войска от Милорадовича, а из центра нельзя было тронуть ни одного батальона, потому что стоявшая против средины нашей боевой линии во множестве французская конница, кажется, того только ожидала, чтобы напасть на наш центр, ежели бы мы хотя какой-либо частью войск оный ослабили. Сии причины побудили думать об отступлении»[1433].

«Сражение продолжалось упорно целый день с переменными успехами, наконец, к вечеру армия наша отступила (следовательно, проиграла дело)»[1434].

Наполеон «…в негодовании на генералов, не умевших приобрести значительной над нами выгоды, принял он лично команду авангарда и 10-го числа атаковал арьергард генерала Милорадовича. Сие послужило к вящей славе сего воспитанника Суворова. Державшись в продолжении 6 часов против всех сил неприятельских, он отступил в порядке на весьма малое пространство»[1435].

«Союзники отступили в полном порядке, не оставив французам, потерявшим под Бауценом около 18 тысяч убитыми и ранеными, ни одного трофея… Проливной дождь и сильная буря благоприятствовали отступлению. К 16 мая союзники, отступив по двум направлениям, стали собираться на позиции у Швейдница»[1436].

«Наполеон слабо преследовал правую и среднюю колонны; намеревался отрезать левую, предводимую Милорадовичем. Она должна была проходить у Кубшица открытую равнину, в виду неприятельской кавалерии, но вовремя подкрепленная несколькими батальонами 2-го корпуса, конной артиллерией храброго генерала Никитина и двумя гусарскими полками, приведенными туда самим графом Витгенштейном, остановила стремление Латур-Мобура[1437].

Таким образом кончено Бауценское сражение, данное с намерением выиграть время для переговоров с Австрией, уже склонявшейся на нашу сторону. Трофеев не было отбито ни одной из воевавших армий… Наполеон отправился к своему авангарду и повел его против союзников. Под Рейхенбахом произошло жаркое дело, но Милорадович, мужественно отразив яростные атаки французов, взял в плен одного ротмистра и более двухсот рядовых; потом тихо и в порядке отступил по направлению к Швейдницу. В этом деле пал любимец Наполеона Дюрок[1438], убитый ядром»[1439].