И по всей улице сновали какие-то люди с банками краски и кистями, рисовавшие закорючки на мостовой – зеленые, фиолетовые, белые. Один хорошо одетый господин проводил красную линию, разделяя ею марширующих. Я думал, что это коммунист, пока не услышал, как он напевает «Боже, спаси королеву». Когда у него кончилась краска, он присоединился к компании из Союза музыкантов, которые потрясали плакатами и кричали: «Свободу народной музыке! Спасем улицу дребезжащих жестянок!»

Лучшего парада я никогда не видел. Я смотрел до тех пор, пока армейский десант, высадившийся в Центральном парке, не начал загонять демонстрантов в развернутые военными специальные лечебные центры.

На том, черт возьми, все и кончилось.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я написал это в середине шестидесятых, когда мир был битком набит молодежью, курящей травку, закидывающейся кислотой, и готовой проглотить что угодно, что выглядело как нечто, проданное с черного хода аптеки. Два таких студента колледжа пришли к нам на поздний ужин в тот год, и с удивлением обнаружили, что ничего из их обычного чудесного ассортимента не включено в нашу трапезу – что довольно-таки странно для парочки, живущей в Гринвич-Виллидж.

«Не хотели бы вы расширить свое сознание?» – спросил один из них мою жену. «Нет, – ответила Фрума. – Мне бы что-нибудь для его сжатия».

Так что все дело в ней. В женщине, на которой я женат. Я не собирался включать эту историю в окончательный сборник, потому что это, конечно же, не научная фантастика, ну, в недостаточной степени. Но Фрума сказала: «Хорошая история. Ты недооцениваешь ее». (Точные ее слова.)

Что тут поделаешь? Я повиновался. На сегодняшний день мы женаты почти сорок четыре года, и я не знаю другого способа поладить с ней.

Написано 1966 году, опубликовано 1967-м

Когда мисс Керстенберг, секретарша, по интеркому уведомила Сидни Блейка, что пришли два джентльмена, которые выразили желание арендовать помещение в здании, ответ Блейка: «Так впустите их, Эстер, немедленно впустите их», – был достаточно льстивым, чтобы ослабить крышку на банке вазелина. Всего два дня назад корпорация «Веллингтон Джимм и сыновья, недвижимое имущество» назначила его своим постоянным представителем в Макгоуэн-билдинг, и перспектива так быстро сдать офис-другой на новом посту была крайне соблазнительной.

Однако увидев потенциальных арендаторов, Блейк подрастерял свою уверенность. Практически во всем.

Они были совершенно одинаковые, за исключением размера. Первый был высоким, очень, очень высоким – почти семь футов, предположил Блейк, поднявшись, чтобы поприветствовать посетителей. Этот человек сгибался в двух местах – вперед в бедрах и назад в плечах, отчего казалось, будто у него шарниры, а не суставы. Вслед за ним вкатился крошечный человек-пуговица, карликовый карлик, но во всем остальном – близнец высокого мужчины. Оба были в накрахмаленных белых рубашках и черных шляпах, черных пальто, черных галстуках, черных костюмах, черных носках и туфлях столь непередаваемой черноты, что они словно поглощали световые волны.

Посетители уселись и улыбнулись Блейку – одновременно.

– Э-э, мисс Керстенберг, – сказал Блейк секретарше, которая по-прежнему стояла в дверях.

– Да, мистер Блейк? – поспешно спросила она.

– Э-э, ничего, мисс Керстенберг. Ничего.

Он с сожалением увидел, как она закрывает дверь, и услышал скрип вращающегося кресла – мисс Керстенберг вернулась к работе во внешнем офисе. Очень жаль, что она не владела телепатией и не смогла принять его настойчивое мысленное послание остаться и оказать моральную поддержку.

Что ж. Вряд ли можно ожидать, что лучшие из лучших «Дан-энд-Брэдстрит» будут снимать офисы в Макгоуэн. Блейк сел и предложил посетителям сигареты из своей новенькой коробки с увлажнителем. Те отказались.

– Мы бы хотели, – произнес высокий человек голосом, состоявшим из многочисленных тяжелых выдохов, – арендовать этаж в вашем здании.

– Тринадцатый этаж, – уточнил крошечный человек таким же голосом.

Сидни Блейк раскурил сигарету и осторожно затянулся. Целый этаж! Воистину, внешность бывает обманчива.

– К сожалению, вы не можете арендовать тринадцатый этаж, – сказал он. – Но…

– Почему нет? – выдохнул высокий человек. Он выглядел рассерженным.

– В основном потому, что здесь нет тринадцатого этажа. Во многих зданиях его нет. Поскольку арендаторы считают это число несчастливым, мы называем следующий за двенадцатым этаж четырнадцатым. Если вы, джентльмены, посмотрите на нашу телефонную книгу, то увидите, что у нас нет офисов, начинающихся с числа тринадцать. Однако если вас интересует столь обширное пространство, думаю, мы сможем разместить вас на шестом…

– Мне кажется, – скорбно произнес высокий человек, – что если кто-то желает арендовать конкретный этаж, меньшее, что может сделать агент, это предоставить ему данный этаж.

– Самое меньшее, – согласился крошечный человек. – Особенно с учетом того, что никто не задает сложных математических задач.

Блейк с трудом сдержал гнев и натянуто усмехнулся.

– Я бы с радостью сдал вам тринадцатый этаж – если бы он у нас был. Но я не могу сдать вам то, чего не существует, не так ли? – Он вытянул руки ладонями вверх и вновь испустил смешок, намекавший на интеллигентность и духовное родство. – На двенадцатом и четырнадцатом этажах почти нет свободного места, чему я весьма рад. Но я уверен, что другая часть Макгоуэн-билдинг прекрасно вам подойдет. – Внезапно он вспомнил, что едва не нарушил протокол. – Меня зовут Сидни Блейк, – сообщил он, легко коснувшись настольной таблички ухоженным пальцем. – Если позволите, с кем…

– Тоху и Боху, – ответил высокий человек.

– Прошу прощения?

– Я сказал, Тоху и Боху. Я Тоху. – Он указал на своего крошечного близнеца. – А он Боху. Или, в некоторых случаях, наоборот.

Сидни Блейк обдумывал эти слова, пока облачко серого пепла не упало с сигареты на его отутюженные брюки. Иностранцы. Следовало догадаться по их смуглой коже и едва заметному незнакомому акценту. Не то чтобы это имело какое-либо значение в Макгоуэне. Или в любом другом здании, принадлежавшем корпорации «Веллингтон Джимм и сыновья, недвижимое имущество». Однако он не мог не заинтересоваться, в какой части света люди обладали столь странными именами и несопоставимыми размерами.

– Очень хорошо, мистер Тоху. И, э-э, мистер Боху. Итак, в моем понимании проблема…

– Никакой проблемы нет, – сказал высокий человек, медленно, твердо, убедительно, – если не считать паники, которую вы поднимаете, юноша. У вас есть здание с этажами с первого по двадцать четвертый. Мы хотим арендовать тринадцатый, который, очевидно, свободен. И если вы наконец перейдете к делу, как вам давно следовало, и сдадите этот этаж нам без дальнейших споров…