— Я этого и не предполагал.

— Мы с Тобином этого не делаем!

— Не сомневаюсь. Однако такие отношения обычны между молодыми воинами, да и не только. Я мог бы порассказать Маго кое-что о его собственном отце, так что к тебе он цепляться перестал бы. У некоторых это проходит, другие предпочитают мужчин всю жизнь. У Риуса прошло.

Фарин взял Ки за подбородок и посмотрел ему в глаза.

— Я сам рассказал бы тебе о наших отношениях, если бы ты спросил. Бесчестья в этом, если дело касается друзей, нет, иначе половина Эро должна была бы прятать глаза, да и некоторые компаньоны тоже, судя по тому, что я видел.

Это разоблачение лишило Ки способности говорить.

— Значит, они тебя все время дразнили, а тут ты сломался.

Ки кивнул.

— Они шпыняли тебя, пока не наткнулись на болезненное место. Что ж, сделанного не изменишь. Больше всего в словах Маго заинтересовало меня то, что он узнал о нас с Риусом от благородного Оруна, опекуна Тобина. Думаю, Оруну не понравится, что Маго проговорился.

— Но зачем им вообще было об этом заговаривать?

— Воспользуйся своими мозгами, парень. Кто хотел, чтобы оруженосцем Тобина стал Мориэль? Кто терпеть тебя не может с первого дня, как увидел? Кто получил по носу, когда Порион выбрал в компаньоны тебя, а не Мориэля?

— Орун.

— И с кем как раз сегодня ужинает Тобин, как мне кажется?

Ки выронил кубок и вскочил.

— О боги! Он может меня выгнать? Я сделал то, чего он хотел, верно? Проклятый толстяк отошлет меня!

— Напрямую сделать этого он не может. Однако, возможно, он рассчитывает на то, что у Тобина не хватит духу наказать тебя, как положено, и это опозорит вас обоих. Наверное, Орун надеется, что сможет сообщить об этом царю в своем следующем донесении.

— Но почему? Почему Орун так озабочен тем, кто оруженосец Тобина?

— Кто ближе Тобину, чем ты? От кого Оруну было бы больше пользы, чем от собственного оруженосца принца, если бы он пожелал за Тобином шпионить?

— Ты думаешь, Орун желает Тобину зла?

— Нет, я думаю, он желает управлять Тобином. А кто, по-твоему, управляет самим Оруном?

— Царь? — прошептал Ки.

— Да. Ты слишком молод для таких дел, Ки, но раз уж они за тебя взялись, ты должен знать. Мы все — камешки для игры в бакши, а ставка в игре — Атийон и другие владения и богатства Тобина. Мы с тобой — камешки, охраняющие Тобина, и мы мешаем главным игрокам.

— Но Тобин верен царю. Все, о чем он мечтает, — это отправиться на войну и сражаться за него. Почему бы Эриусу просто не оставить его в покое?

— Я и сам этого не понимаю. Только наш с тобой долг — не разгадывать эту загадку, а просто защищать Тобина. И поэтому ты должен убедить Тобина завтра как следует тебя отхлестать. И тебе следует рассказать ему о словах Маго.

— Нет. — Ки выпятил подбородок. — Я понимаю, что ты прав, но я ни за что не допущу, чтобы Тобин узнал, как говорят о нем и его семье некоторые оруженосцы.

— Но ведь тебе все равно придется это сделать, Ки. Ты предстанешь перед Порионом, который будет рассматривать ваше дело, и он обязательно тебя спросит.

— Ты хочешь сказать, что мне предстоит повторить слова Маго при всех? И все узнают о том, что он сказал?

— Наверное.

— Я ни за что этого не сделаю, Фарин! Ни за что! Кое-кто и так уже насмехается над Тобином и из-за меня, и из-за того, что он видит призраков. Я не знаю, что сделает Тобин, если все выйдет наружу. Он ведь не такой, как остальные, ты же знаешь. — Ки снова начал дрожать. — И я не хочу, чтобы он переменился! Мне он нравится такой, какой он есть. Позволь мне сейчас сделать так, как я хочу, и обещаю тебе: я не дам больше повода Оруну писать обо мне царю. Я скажу, что ударил Маго из-за того, что он оскорблял моего отца, меня высекут, и на этом все закончится. Чтобы выставить меня лжецом, Маго пришлось бы признаться в том, что он на самом деле сказал, а я не думаю, что он на это пойдет в присутствии Пориона.

Ки напряженно ждал, пока Фарин обдумывал его слова, готовый, если понадобится, спорить всю ночь. Однако Фарин согласно кивнул.

— Ладно, так и сделай. Но будь осторожен, мой мальчик. Из некоторых неприятностей можно выпутаться, думаю, выпутаться на этот раз тебе удастся. Но так будет не каждый раз. Всегда помни о чести, Ки. Я хочу, чтобы ты не подвергался опасности. Чтобы оба вы не подвергались опасности.

Ки благодарно стиснул руку Фарина.

— Я не забуду больше. Клянусь.

После того как угощение было убрано со стола, в зале появились актеры, однако пьеса описывала какую-то любовную историю, совершенно Тобину непонятную. Он дремал, опершись подбородком на руку и стараясь не обращать внимания на боль в боку, когда в зал вошел посланец и что-то прошептал на ухо Оруну.

Орун пощелкал языком и наклонился к Тобину.

— Ах, кажется, этот твой оруженосец вляпался в какие-то неприятности!

Те, кто сидел поблизости, повернулись к Оруну. Корил и Калиэль тоже услышали его слова.

Тобин поднялся и торопливо поклонился.

— С твоего разрешения, благородный Орун, я удалюсь.

— Ну, если нужно… На твоем месте я не стал бы беспокоиться.

— Все равно я хотел бы уйти.

Торопясь к выходу, Тобин чувствовал спиной взгляды всех сидящих в зале. Бок у него разболелся еще сильнее.

У ворот дворца его дожидался Балдус, при виде Тобина маленький паж расплакался.

— Скорее, принц Тобин! Наставник Порион и остальные уже собрались в зале. Ки ударил Маго!

— О боги! За что? — в ужасе спросил Тобин, сворачивая в ведущий к залу коридор.

— Не знаю, но очень надеюсь, что Ки выбил ему зубы! — в слезах воскликнул мальчик. — Маго всегда так издевается над пажами!

Несколько ламп освещали один конец зала. Ки с вызывающим видом сидел на скамье, рядом с ним стоял мрачный Порион.

На другой скамье рядом с Маго сидел не менее мрачный Албен. Нос оруженосца распух, губа была рассечена. Рядом стояли Квирион и Ариус, остальные компаньоны выстроились в стороне.

— Вот что он наделал! — крикнул Тобину Албен, обвиняюще тыча пальцем в Ки.

— Хватит! — рявкнул Порион.

— Что случилось? — спросил Тобин, не веря своим глазам.

Ки пожал плечами.

— Маго меня оскорбил.

— Но почему ты ничего мне не сказал? Почему не потребовал суда при всех, как нам полагается делать?

— Все случилось неожиданно, и я не сдержался. Мне очень жаль, что я опозорил тебя, господин, и я готов принять наказание из твоих рук.