Так же неотрывно, как и все окружающие, на Мэта глядел Том.

— Вы?… — Голос бородача сорвался на хриплый шепот. — Вы… случаем… не переодетый молодой лорд?

— Никакой я не лорд, — засмеялся Мэт.

Было над чем посмеяться и чему порадоваться. «Серая чайка» была уже в сумраке гавани, пристань превратилась в полоску света, недалеко впереди виднелся черный провал, где в створе ворот открывался выход в реку. Расстояние между судном и воротами быстро сокращалось — гребцы не переставая ворочали длинными веслами. Готовясь ставить паруса, матросы уже разворачивали длинные наклонные гики. И капитан, сжавший золото в горстях, уже не собирался никого выбрасывать за борт.

— Вы не против, капитан, показать нам нашу каюту? То есть, я хотел сказать, вашу каюту. Уже поздно, и мне хотелось бы соснуть пару часиков. — В беседу громко вмешался желудок Мэта. — И поужинать бы неплохо!

Едва судно окунуло нос в черноту ночи, бородач самолично провел нежданных пассажиров вниз по трапу, по короткому, узкому коридору, в который выходили расположенные близко друг к другу двери. Капитанская каюта занимала всю ширину кормы, кровать и вся мебель в ней, за исключением двух стульев и нескольких сундуков, были прикреплены к переборкам. Пока бородач забирал свои вещи и устраивал в каюте свалившуюся ему на голову странную парочку, Мэт многое узнал из его речей. Ну, для начала он уразумел тот факт, что никого из пассажиров выселять из занимаемых ими кают капитан не станет. Поступить так ему не позволит слишком большое уважение если не к самим пассажирам, то к деньгам, которые те заплатили. Скорей всего, капитан займет каюту первого помощника, тот отберет кровать у второго, и так далее, согласно рангу офицеров, и, в конце концов, палубному старшине придется отправиться на нос в кубрик и спать вместе с командой.

Хоть Мэт и не думал, что эти сведения пригодятся, он слушал все, что говорил бородач. Всегда лучше знать не только, куда ты отправился, но и с кем имеешь дело, не то запросто разденут, разуют, и пошлепаешь в ливень домой бос и гол.

Капитана звали Хуан Маллия — на тайренский лад, и, раз уж дельце с Мэтом и Томом решилось к его удовольствию, он не отказал себе в маленькой радости поговорить, причем с изрядной словоохотливостью. Благородством происхождения сам он похвастать не может, сказал бородач, но думать о себе как о дураке не позволит никому. Молодой человек, у которого при себе столько золота! В такие лета подобное богатство праведными трудами не наживешь. Можно подумать, что он вор, но ведь каждому известно — из Тар Валона ни одному вору не удавалось уйти с добычей. Молодой человек, который одет как фермерский мальчишка, но сразу внушает к себе уважение и держится как лорд, хотя и отрицает, что он лорд, — «клянусь Твердыней, я не буду говорить, что вы лорд, раз вы сказали, что вы не лорд». При этом Маллия подмигивал и причмокивал, подергивая за острый кончик своей бороды. Молодой человек, который везет бумагу с печатью Престол Амерлин, — и направляется он в Андор. Не секрет, что Королева Моргейз посещала Тар Валон, но причина ее визита остается в тайне. Нетрудно догадаться, вещал Маллия, что-то затевается промеж Кэймлином и Тар Валоном. А Мэт и Том — гонцы, как он думает, к Моргейз, что понятно по выговору Мэта. Он, Маллия, с удовольствием сделает все, чтобы помочь в таком великом деле, но никоим образом не намерен совать свой нос, куда не просят.

Мэт удивленно переглядывался с Томом, который укладывал футляры с инструментами под стол у стены. В бортах были проделаны два маленьких оконца, и каюту освещала пара висящих на скобах ламп.

— Чепуха, — промолвил Мэт.

— Разумеется, — откликнулся Маллия. Он выпрямился с ворохом вытащенной из рундука в изножье кровати одежды и улыбнулся. — Конечно. — В стенном шкафу, видимо, хранились необходимые капитану карты реки. — Больше ничего не говорю.

Но он все-таки порывался сунуть нос не в свое дело, хоть и старался скрыть стремление побольше вызнать. Пытаясь докопаться до истины, разговорчивый капитан перескакивал с темы на тему. Мэт слушал, а на вопросы отзывался неопределенным ворчанием, пожатием плеч или одним-двумя словами. Том отвечал и того меньше. Менестрель, снимая с плеч вьюки и рассовывая их по каюте, все качал головой.

Маллия, хоть мечтал о море, всю жизнь провел на реке. О странах, граничащих с Тиром, он отзывался не иначе как с презрением; единственным исключением, страной, избежавшей подобного отношения, стал Андор. Но похвала, на которую бородач под конец расщедрился, была скупа и, вопреки его потугам, прозвучала завистливо:

— В Андоре, я слыхал, хорошие лошади. Неплохие. Не такие хорошие, как тайренская порода, но вполне сносные. Сталь у вас добрую куют, и изделия из железа, бронзы и меди недурны — часто мне доводилось за них торговаться, хоть и даешь вам немалую цену… Но у вас-то ведь в Горах Тумана шахты есть. Да еще и золотые копи. А нам в Тире свое золото зарабатывать приходится.

Наибольшее презрение у него заслужил Майен.

— Его и страной-то назвать трудно, Муранди и то больше. А у этих… Один город да несколько лиг земли. Они сбивают цены на масло из наших замечательных тайренских оливок только потому, что их суда знают, где сыскать отмели, на которых гуляют косяки масличных рыб. И вообще, страной быть они права не имеют!

Иллиан Маллия ненавидел до скрежета зубовного.

— Придет день, и мы разграбим Иллиан, обдерем всех до нитки, все города по кирпичикам разнесем, а деревни по бревнышку раскатаем. Их вонючую землю засыплем солью! — Борода Маллии ощетинилась в ярости на мерзкий иллианский край. — У них даже оливки гнилые! Придет еще день, и мы самую распоследнюю иллианскую свинью в цепях уведем! Так говорит Благородный Лорд Самон.

В голову Мэту пришла мысль, которая вроде бы никогда не озаряла собеседника. Что же Тир станет делать со всеми этими людьми, если тайренцы и впрямь осуществят свой план? Иллианцев нужно будет кормить, а в цепях они, несомненно, работать не станут. Весь этот замысел казался ему совершенно бессмысленным, но, когда Маллия расписывал радужное будущее, глаза тайренца сияли.

Лишь дураки допускают, чтобы ими управлял один человек, будь он король или королева.

— За исключением Королевы Моргейз, конечно, — вставил он поспешно. — Она великолепная женщина, как я слышал. И красивая, мне сказывали.

Все те дураки кланяются одному дураку, другому. А вот Благородные Лорды управляют Тиром сообща, решая все совместно, так и должны делаться дела. Благородным Лордам известно, что правильно, и что хорошо, и что истинно. В особенности Благородному Лорду Самону. Никто не собьется с верного пути, если он послушно исполняет указания Благородных Лордов. В особенности Благородного Лорда Самона.

Но ненависть еще большая, чем к королям и королевам, чем даже к Иллиану, снедала капитана «Серой чайки». Маллия старался скрыть ее, но он так много говорил, пытаясь вызнать, что же известно его пассажирам, а собственный голос уносил его в такие дали и выси, что с языка слетало много больше, чем он хотел.

Да-а, наверно, они, служа такой великой королеве, как Моргейз, много путешествовали. Должно быть, много стран повидали. Вот он мечтал о море, потому что тогда мог бы увидеть страны, о которых только слышал, узнал бы про майенские отмели с масличными рыбами, смог бы переторговать Морской Народ и вонючих иллианцев. И в море далеко до Тар Валона. Да, они понимают его, раз сами вынуждены путешествовать в чужие края, проводить в дороге месяцы среди странных людей, и вряд ли они перетерпели бы, вынесли такое, если б не служили Королеве Моргейз.