приказных людей, и детей боярских, и атаманов, и казаков, и стрельцов, и всяких служилых людей прямою службою и кровью Московское государство от польских и литовских людей очистили... И ныне, государь, приходят к нам стольники и стряпчие, и дворяне московские, и приказные люди, и жильцы, и из городов дворяне и дети боярские, которые с нами, холопи твои, были под Москвою, и бьют челом тебе, государю, чтоб им видеть твои царские очи на встрече; и мы, холопи твои...» Подписана сия челобитная Митькой Трубецким и Митькой Пожарским.

Можно ли, находясь в здравом уме, предположить, что князь Д. М. Пожарково-Стародубский добровольно захочет ни за что, ни про что сделаться «холопом Митькой Пожарским»?

Само собой разумеется, что новому царю пришлось наградить Минина и Пожарского. За день до коронации Д. М. Пожарскому было пожаловано боярство. Во время коронации Михаила Пожарскому доверили нести державу. Наследующий день царь пожаловал в думские дворяне Кузьму Минина.

В царской грамоте от 30 июля 1613 года были перечислены заслуги князя Пожарского. «Божию милостию мы, великий государь царь и великий князь Михаил Фёдорович и проч. пожаловали есмя боярина нашего князя Дмитрия Михайловича Пожарского... за его службу, что он при царе Василие, памятуя бога и пречистую богородицу и московских чудотворцев, будучи в Московском государстве в нужное и прискорбное время, за веру христианскую и за святыя божия церкви и за всех православных христиан, против врагов наших, польских и литовских людей и русских воров, которые Московское государство до конца хотели разорить и веру христианскую попрать, и он, боярин наш, князь Дмитрий Михайлович, будучи на Москве в осаде, против тех врагов наших стоял крепко и мужественно, и к царю Василию и к Московскому государству многую службу и дородство показал, голод и во всём скуденье и всякую осадную нужду терпел многое время, и на воровскую прелесть и смуту ни на которую не покусился, стоял в твёрдости... За ту царю Васильеву московскую осаду, указали ту вотчину, что ему дана из его ж поместья при царе Василье и при нас, великом государе, пополните и подкрепити новою нашею царскою жалованною грамотою... И в той вотчине он, боярин наш, князь Дмитрий Михайлович Пожарский, и его дети, и внучата, и правнучата вольны, и вольно ему и его детям, и внучатам, и правнучатам та вотчина продать, и заложить, и в приданое, и монастырь по душе до выкупу дать».

Кузьме Минину был дан годовой оклад в 200 рублей и село Богородское с землёй на тысячу шестьсот тринадцать четвертей.

Попробуем разобраться, достойно ли наградил царь Михаил спасителей Отечества. По сути дела это были оскорбительные подачки. А как с точки зрения феодального права? Тут играла существенную роль разница в происхождении наших героев. Купец Минин был награждён больше, чем кто-либо из лиц недворянского сословия. Чтобы встать выше, Минин мог только постричься в монахи и пойти по стопам Никона, но, увы, там все места в 1613 году были заранее распределены.

А вот Рюрикович Пожарский был крайне обделён. За куда меньшие заслуги московские правители производили людей даже не из царственных родов в конюшенные.[83] Да и земель можно было дать на порядок больше.

Таким образом, без особой натяжки можно сказать, что наш воевода оказался в почётной опале. Прославленного воеводу и умного политика окружение царя постаралось удалить из Москвы. Пожарского послали... ловить пана Лисовского. Александр Лисовский был отпетым бандитом, приговорённым к смертной казни ещё за разбои в Польше в 1608 году. Его отряд буквально исколесил всю европейскую часть России. Лисовский был смел и хитёр. Его отряд состоял из отборных конников, которые сами себя именовали «лисовчиками». Лисовский действовал по типовому принципу всех грабителей, хорошо озвученному Шамилем Басаевым: «Набег — отход, набег — отход».

С Лисовским русским, безусловно, надо было кончать, но был ли смысл давать такое поручение Пожарскому? Князь был многократно ранен, что не давало ему возможности, подобно Лисовскому, сутки и более непрерывно скакать, меняя лошадей. А как без этого словить «лисовчиков»? Тут нужен был не стратег, а лихой гусар типа Дениса Давыдова.

Царь Михаил и его окружение были заинтересованы в том, чтобы воевода осрамился и не поймал Лисовского, а в случае удачи тоже не велика заслуга — поймать грабителя.

29 июня 1615 года Пожарский с отрядом дворян, стрельцов и несколькими иностранными наёмниками, всего не более тысячи человек, двинулись из Москвы на ловлю «лисовчиков». Среди наёмников был и известный нам шотландский капитан Яков Шав, которого Пожарский отказался принять на службу в 1612 году. Однако теперь Шав служил примерно, чем завоевал доверие воеводы.

Царь Михаил дал наказ (инструкцию) Пожарскому о методах борьбы с «лисовчиками»: «Расспрося про дорогу накрепко, послать наперёд себя дворян, велеть им на станах, где им ставиться, места разъездить и рассмотреть, чтоб были крепки, да поставить надолбы; а как надолбы около станов поставят и укрепят совсем накрепко, то воеводам идти на стан с великим береженьем, посылать подъезды и проведывать про литовских людей, что они безвестно не пришли и дурна какова не учинили».

Лисовский на какое-то время засел в городе Карачеве. Узнав о быстром продвижении отряда Пожарского через Белев и Болхов, Лисовский испугался, сжёг Карачев и отправился «верхней дорогой» к Орлу. Разведчики донесли об этом воеводе, и тот двинулся наперерез Лисовскому. По пути к Пожарскому присоединился отряд казаков, а в Болхове — две тысячи конных татар.

Рано утром на Орловской дороге «лисовчики» внезапно встретились с головным отрядом Пожарского, которым командовал Иван Пушкин. Отряд Пушкина не выдержал скоротечного встречного боя и отступил. Отошёл и другой русский отряд под началом воеводы Степана Исленьева. На поле битвы остался лишь сам Пожарский с шестьюстами ратниками. Пожарский долго отбивал атаки более чем трёх тысяч поляков, а потом приказал установить укрепление из сцепленных обозных телег и засел там.

Лисовский не мог и предположить, что у Пожарского так мало людей, поэтому не посмел атаковать его, а раскинул стан неподалёку — в двух верстах. Пожарский не хотел отступать и говорил своим ратникам, уговаривавшим его отойти к Болхову: «Всем нам помереть на этом месте».

К вечеру вернулся воевода Исленьев, а ночью подошли и остальные беглецы. Утром Пожарский, видя вокруг себя большую рать, начал преследование Лисовского. Тот быстро снялся с места и стал под Кромами, но, видя, что погоня не прекращается, он за сутки проделал 150 вёрст и подошёл к Болхову, где был отбит воеводой Фёдором Волынским. Затем Лисовский