– Я думаю, он уже пришел куда надо, – возбужденная Эста пожала плечиками. – Неужели ему удалось то, чего не смог совершить Гварстинг Одоль Третий?

В голосе молодой воительницы можно было уловить и радость, и разочарование, и сомнение, и заинтересованность. Наташа удивленно приподняла брови – стоило ли говорить о деле, которое заняло меньше часа? И почему все так возбуждены?

А из воздуха рядом с входом в лифт вдруг стал проявляться образ мужчины средних лет в черном костюме с высоким стоячим воротником и тяжелой золотой цепью на шее. Увидев его, Ульфиус побледнел как полотно, а Лонк глухо зарычал. Магистр вскинул вверх руки, и все увидели, что его ладони светятся. Казалось, что между руками вот-вот проскочит молния. Глаза Ульфиуса прожигали полупрозрачный образ незнакомца.

– Кто называл мое имя? – спросил призрак приятным, немного уставшим голосом. – Внучка?

– Мой господин! – в экстазе вскричала Эста. – Перед нами Гварстинг Одоль Третий, мой славный предок! – обратилась девушка к Ульфиусу.

– Выходит, Сергей исполнил поручение, – тихо сказал Ульфиус. Но молния между его ладонями продолжала тлеть. Он по-прежнему не отрывал глаз от странного пришельца.

– Не стоит меня опасаться, магистр, – обратился фантом к Ульфиусу. – Я в бестелесном образе и только поэтому смог проникнуть в святая святых Бонуция, где бывал прежде по его приглашению. Я действительно Гварстинг из рода Одоль, и я не служу темным силам Ронканора. Сейчас я покидаю Бонуцитон и мир сущего, чтобы продолжить свой путь в непредставимых пространствах и временах. Но я помню, кем был, и рад тому, что в роду не забыто мое имя – имя побежденного неудачника.

– Несколько поколений рода Одоль воспитываются на примере нашего великого предка, – прошептала Эста. – Тебе удалось столько, сколько никому ни до, ни после тебя.

– Верно, – подтвердил Бонуций, неслышно появившийся из боковой двери. – Величие твоего духа, господин Гварстинг, долго будет поражать живущих в мире. Да и Освободитель Ронканора без твоей помоши наверняка потерпел бы поражение. Сегодняшняя победа по праву твоя.

Бонуций разговаривал спокойным голосом, хотя с плеча его безвольно свисал головой вниз Лунин, не подававший признаков жизни. С остатков обгоревших мокрых волос и окровавленной, изодранной, грязной одежды на пол стекала вода.

Наташа испуганно закрыла рот рукой, сдерживая крик. Ульфиус посмотрел на молодого человека с улыбкой.

– Молодец! – весело воскликнул он, непонятно кого имея в виду. – Клади его на пол, Бонуций, я сам им займусь. У тебя, я так понимаю, дел хватает?

– Дела немного подождут, – сообщил Великий магистр, бережно опуская Сергея на пол. – Кое с чем я уже разобрался, остальное – делать не переделать.

– Храбрый молодой человек, – заявил фантом Гварстинга, кивая на Лунина. – Очень необычный. Где вы такого нашли?

– Соотечественник Артура Бескорыстного, – ответил Ульфиус, прикладывая голову к груди Сергея и начиная делать ему искусственное дыхание. – Он очень молод.

– Я понял. Но он безрассудно храбр, – заметил Гварстинг. – Его самоотверженность делает честь его роду. А я вынужден покинуть вас. Прощай, Бонуций. Думаю, скоро свидимся. До свидания, внучка, – обратился фантом к Эсте. – Я иду держать ответ перед старейшиной рода. Не печалься, что не тебе было суждено освободить Ронканор. И на твою долю достанет славы.

Эста опустилась на колени, прощаясь с тенью своего великого предка.

– Береги его! – Гварстинг тепло улыбнулся Наташе и растаял в воздухе.

Сергей, с которым возился Ульфиус, начал оживать. Дернулась рука, он закашлялся, громко вздохнул, забормотал что-то совсем непонятное.

– А мне знаменитый Гварстинг так ничего и не сказал, – раздумчиво молвил каухури, который все время молча лежал в своем углу. – Да оно и понятно – все вы люди, а я – так, непонятно кто…

– Не огорчайся, Лонк. – Бонуций улыбнулся, и стало видно, что Великий магистр преобразился. Исчезла сутулость, натянутость в разговоре, озабоченность. Теперь никто не принял бы Великого магистра за разгильдяя или бандита. – Гварстинг был слишком занят и просто не заметил тебя, иначе он воздал бы должное славному племени каухури и его видному представителю. Утешься. Нам всем в Бонуцитоне теперь предстоит много работы. И о нас, и о наших трудах сложат еще немало песен.

– Пусть только их складывают не эльфы, – проворчал Лонк. – Как там Сергей? Что-то он долго не может вздохнуть полной грудью. Вы что, топили его?

Менеджеры и юристы, нанятые Далилой, времени даром не теряли. Это были профессионалы экстра-класса, которые умели вкладывать и отмывать деньги, легализовывать производство, заводить связи с нужными людьми и устраивать работу компании так, чтобы никаких претензий к ней со стороны властей не возникало. Название корпорации менять не стали. Время дорого, да и придумал в свое время Кравчук неплохо. «Барс» – он и есть «Барс». Нейтрально и многозначительно.

Даже в финансовых изданиях, не говоря уж о желтой прессе, появились статьи с заголовками «Барс» готовится к прыжку», в ярких красках расписывавшие стремительный рост компании. Сам Белоусов, мельком просматривая финансовые отчеты за год, поражался масштабам работы, проделанной Далилой и ее специалистами. В корпорации появились свои нефтяные вышки, перерабатывающие заводы, электростанции. «Барс» купил несколько крупнотоннажных судов. Был даже приобретен свой самолет – подержанный «ТУ-154».

– Мы предпочитаем отечественные товары, – гордо заявляла вице-президент на пресс-конференциях.

Президент компании находился словно бы и не у дел. Правда, в материалах прессы Далила отзывалась об Олеге Семеновиче как о великом, но скромном человеке, который предпочитает оставаться в тени.

К концу января Белоусов был огорошен еще одной новостью: его подруга решила бросить бизнес и уйти, как она выразилась, в «новую музыку».

– На самом деле, котик, я буду заниматься делами, как прежде, – объяснила Далила любовнику, странно улыбаясь. – Только очень хочется петь. Славы, понимаешь, желаю. И связи нам нужны. У хорошей певицы их больше, чем у самого преуспевающего вице-президента самой крупной корпорации. А на мое место назначим Патрикеева. Он стал хорошо в делах разбираться.

От бывшего ученого перестало веять трупным запахом. Патрикеев теперь всегда сильно пах хорошим дезодорантом. Дырок, оставшихся после очереди охранника, тоже видно не бьшо. Впрочем, Олег Семенович никогда не наблюдал нового вице-президента голым, в отличие от прежнего, и не испытывал такой потребности. Да и глаза Патрикеева глядели уже не так мертвенно, как поначалу. Но характер физика, и прежде не слишком приятный, стал отвратительным. О том, что новый вице-президент не кто иной, как зомби, знал только Белоусов. И, как предполагал директор, догадывались два или три пожилых седовласых юриста. На чем основаны его предположения о том, что старикам что-то известно, Олег Семенович сказать не мог, но с юристами он обменивался на совещаниях понимающими взглядами.