наемников. За три недели они потеряли все, что приобрели за два года войны.

Но все же планета по-прежнему была мало заселена. Франклинская конфедерация имела мало солдат и не могла себе позволить держать на оккупационной службе большие группы наемников. Подальше в горах и на равнинах поселения бурлили и готовы были снова взбунтоваться. Потребуется лишь крохотная искорка, чтобы поднять их.

— У нас есть шанс, полковник. Я не стал бы тратить зря наших денег и рисковать жизнями наших людей, если бы этого не думаал. Позвольте мне показать вам. Карта у меня с собой.

— Покажите мне на этой,— Фалькенберг выдвинул ящик стола, открыв маленькую панель ввода данных. Он коснулся клавиш и полупрозрачная серая поверхность стола растворилась в цвете. Сложилась полярная проекция Вашингтона.

Там был только один континент, бесформенная масса, прилегающая к верхушке планеты. От 25 градусов северной широты до южного полюса не было ничего, кроме воды. Земля выше была изрезана огромными заливами и почти окружающими сушу морями. Городки показывались как сеть красных точек по узкой полоске земли, доходившей до уровня 30-50 градусов.

— У вас не так уж и много земли для проживания,—заметил Фалькенберг.— Полоса в тысячу километров шириной на четыре тысячи длиной. Почему, кстати, Вашингтон?

— Первопоселенцы имели предков в штате Вашингтон. И климат тоже схожий. Франклин — соседняя планета. Там больше промышленности, чем у нас, но даже еще меньше посевной земли. Заселена, по большей части, южанами США, они называют себя Конфедерацией. Вашингтон — вторичная колония с Франклина.

Фалькенберг издал смешок.

— Диссиденты из диссидентской колонии. Вы, должно быть, чертовски независимые ребята.

— Настолько независимые, что мы не собираемся позволять Франклину управлять нашей жизнью! Они обращаются с нами, словно с принадлежащими им иждивенцами, и мы не собираемся этого сносить!

— Вам придется это сносить, если вы не сможете достать кого-нибудь сражаться за вас,— грубо напомнил ему Фалькенберг.— Итак, вы нам предлагаете транспортировку туда, залог для нашего возвращения, минимум платы войскам и землю для поселенцев?

— Да, совершенно верно. Вы можете использовать залог на возврат позже своих небойцов. Или превратить его в налйчные. Но это все деньги, которые мы можем предложить, полковник. «И будь ты проклят. Тебе на все наплевать, но я вынужден иметь дело с тобой. Пока».

— Да,— Фалькенберг кисло разглядывал карту.— Мы столкнемся с ядерным?

— У них есть кое-что, но и у нас тоже. Мы скрыли свое в столице Франклина, чтобы уравнять шансы.

— Угу,— Фалькенберг кивнул. Ситуация не была необычной. Флот КД все еще пытался проводить запрет на это дело.— У них есть еще те Ковнантские Хайландеры, что высекли вас в прошлый раз?

Баннистер моргнул при таком упоминании.

— Черт побери, в том сражении были убиты хорошие люди, и вы не имеете права...

— У них есть еще ковнантцы, господин министр?— повторил Фалькенберг.

— Да. Плюс бригада фридландских танков и еще десять тысяч земных наемников на гарнизонной службе.

Фалькенберг презрительно фыркнул. Никто не был высокого мнения о пушечном мясе с Земли. Лучшие земные вояки вступали в растущие национальные армии. Баннистер, соглашаясь, кивнул.

— Потом есть около восьми тысяч солдат-конфедератов. Они собирают ядро чертовски хороших боевых сил, мистер Баннистер,— как вам известно. Я так понимаю, что у них есть планы дальнейших завоеваний, коль скоро они укрепят власть на новом Вашингтоне.

Баннистер осторожно согласился.

— Это главная причина, почему мы дошли до такого отчаяния, полковник. Мы не купим мира, отдавшись Конфедерации, потому что они замыслили дать бой Кодоминиуму, когда смогут построить флот. Я не понимаю, почему ВКФ КД не обращает внимания на мелкий замысел Франклина, но Земля явно не собирается ничего делать. Через несколько лет конфедераты будут иметь свой флот и станут столь же сильны, как Занаду или Дунай, достаточно сильны, чтобы дать КД настоящий бой.

— Вы чересчур изолированы,— ответил Фалькенберг.— Гранд Сенат не сохранил сил Флоту, достаточных даже для удержания того, что у КД уже есть, не говоря уже о том, чтобы найти деньги для вмешательства в вашем секторе. Эти близорукие ублюдки носятся, устраивая пожары, а те немногие сенаторы, которые смотрят на десять лет вперед, не имеют никакого влияния,— он вдруг тряхнул головой.— Но это не наша проблема. Ладно? Что насчет безопасной высадки? У меня нет десантных шлюпок, и я сомневаюсь, что у вас есть деньги для проката их у Даяна.

— Дело тяжелое,— признал Баннистер.— Но через блокадные спутники можно проскочить. Приливы на Новом Вашингтоне огромные, но мы знаем свои берега. Даянский капитан может высадить вас ночью. Вот здесь, или там...— мятежный военный министр указал множество глубоких заливов и фиордов на изрезанном побережье, яркие голубые брызги- на карте стола.— У вас будет примерно два чаcа стоячей воды. В любом случае — это все время, что у вас будет, прежде чем спутники-шпионы конфедератов заметят корабль.

15

Роджер Гастингс привлек к себе свою хорошенькую жену-брюнетку и прислонился к решетке очага. Поза получилась красивой и фотографы сделали несколько снимков. Они умоляли позволить им еще, но Гастингс покачал головой.

— Хватит, ребята, хватит! Я принес присягу как мэр Алланс-порта, а вы думаете, видно, что я — генерал-губернатор всей планеты!

— Но дайте нам заявление,— взмолились репортеры.— Будете ли вы поддерживать планы Конфедерации по перевооружению? Я так понял, что плавильник переоборудуется для производства оружейных сплавов на космические корабли...

— Я сказал — хватит,— скомандовал Роджер.— Идите лучше выпейте.

Репортеры неохотно рассеялись.

— Нетерпеливые ребята,— сказал Гастингс жене.— Жалко, что тут только маленькая газета.

— Ты попал бы в столичную «Таймс», если бы был способен доставить туда фотографии,— засмеялась Хуанита.— Но это был хороший вопрос, Роджер. Что ты собираешься делать относительно военной политики Франклина? Что случится с Харли, когда они примутся расширять Конфедерацию?— веселье исчезло с ее лица, когда она подумала об их сыне в армии.

— Я мало что могу сделать. С мэром Алланспорта не советуются по делам высшей политики. Черт побери, милая, не заводи и ты меня тоже. Сегодня слишком радостный день.

Дом Гастингса из карьерного камня стоял высоко на холме над заливом Нанаимо. Ниже расползался на холме Алланспорт, протянувшийся почти до самой приливной черты, шедшей вдоль омываемых бесконечным прибоем песчаных пляжей. По ночам они слышали рокот волн.

Они держались за руки и смотрели на море за островом, создававшим алланспортскую гавань.

— Надвигается!— сказал Роджер. Он показал на стену несущейся воды высотой в два метра. Прилив прокатится до конца острова Наада,