Около половины третьего 1‑й батальон и части 3‑го и 4‑го батальонов, во главе с Мищенко, общей численностью в 450 штыков, выступили из казарм по направлению к Арсеналу. Мищенко отдал распоряжение идти по тротуарам по обеим сторонам улиц. Бойцам помогало то, что они знали пароль для украинских патрулей – так что их передвижение не вызывало лишних вопросов. Правда, когда возле здания штаба военного округа они встретились с батальоном вольных казаков, шедших на охрану Центральной Рады, произошло взаимное замешательство. Часть солдат-повстанцев попытались вернуться обратно, а часть вольных казаков, невзирая на своих офицеров, «оставили строй, начали прыгать через забор сада и пустились бежать».

В 3 часа ночи отряд Мищенко достиг Арсенала. Внутри уже находилось много рабочих. Вместе с казаками полков Сагайдачного и Полуботка гарнизон Арсенала составлял около тысячи человек. В одном из залов было наскоро организовано собрание гарнизона, на котором Мищенко, как наиболее опытного в военном деле (бывшего штабс-капитана), единогласно выбрали комендантом. Приступили к организации обороны{1153}. Окружающая Арсенал местность была оцеплена вольными казаками и другими украинскими частями. Повстанцы, таким образом, оказались в своего рода крепости. На Московской улице появились баррикады{1154}. Никольские ворота были перегорожены гружеными вагонами (к ним тогда подходила железнодорожная ветка). Утром над Печерском даже появился аэроплан{1155}.

«[М]ною было отдано по гарнизону распоряжение впредь до особого приказания действий не начинать, – вспоминал Мищенко. <…> Пришли к выводу, что прежде необходимо получить сведения о ходе подготовительной работы в остальных районах гор[ода] Киева, чтобы начать одновременно и внезапно восстание. Но события брали свое. Не успел я спуститься вниз во двор, как до моего слуха долетел артиллерийский и пулеметный огонь. Ретивое сердце рабочего не выдержало и пустило оружие по врагу. Выстрелы последовали со стороны арсенала по гайдамацкой конной сотне, которая по Александровской[45] улице направлялась на разведку, а, может быть, и для действий по направлению к арсеналу. Огонь был настолько удачен, что ехавшая в строю сотня быстро смешалась в кучу, часть лошадей попала под электрический ток оборванного трамвайного провода, – в конечном счете вся сотня в панике умчалась вниз к Купеческому саду. Это событие подняло на ноги всей защитников арсенала, дремлющие растерянно взялись за винтовки, послышались одиночные беспорядочные выстрелы, которые потом пришлось остановить»{1156}.

Около часа ночи к Александру Жуковскому, на тот момент товарищу Генерального секретаря УНР по военным делам, в гостиницу «Эрмитаж» прибежал его брат Григорий, охранник военного министерства, с докладом о том, что «[ч]астина козаків полку Мазепи під проводом большовицьким захопила Арсенал і подала гасло до повстання». Жуковский разбудил офицеров военного министерства, которые были здесь же, в гостинице – начальника Генерального штаба атамана Бобровского, начальника мобилизационного отдела и других – приказал им немедленно отправляться в министерство (оно размещалось в здании коллегии Павла Галагана на Фундуклеевской улице) и сам направился туда. В министерстве он застал необычную картину. Почти все писари были в сборе, «правда, безтолково бігали, але з добрим наміром озброїтись і активно виступити на боротьбу».

Александр Жуковский (1884 – около 1925)

В военном министерстве предполагали, что борьба с большевиками рано или поздно выльется в уличные бои. Поэтому в подвале здания были заранее сделаны запасы: несколько тысяч винтовок и ручных гранат, сотни пулеметов, миллионы патронов. Дело было за людьми. Писари были готовы сражаться, но практически не умели обращаться с оружием. «З жалем і соромом мушу сконстатувати, – продолжает Александр Жуковский, – що на сотню з лишком писарів з’явилось не більше десяти старшин, тоді як їх була переважаюча кількiсть. Взагалі тут я мушу висловити великий докір більшости старшинству Військового Міністерства, яке вело себе не гідно званню старшини, ховалось, шкурничало, не з’являлось на службу, крім одного разу за увесь час страшних десяти дневних вуличних боїв <…>».

Здесь же, во дворе, бойцы прошли курс заряжания винтовок и стрельбы. После этого одну чету отправили на разведку на Печерск, к дому командующего округом и Арсеналу, вторую – на товарную станцию, третью назначили охранять министерство, четвертую оставили в резерве.

Жуковский попытался организовать военное подразделение из тех людей, что были в его распоряжении. Приказав им взять винтовки и патронташи, он выстроил их в две шеренги. Людей набралась примерно сотня (рота), которую он разбил на четыре четы (взвода).

Сам Жуковский отправился на Крещатик, где через некоторое время встретил своих разведчиков. С Печерска доложили: Арсенал действительно занят повстанцами; командующий военным округом Шинкарь сам повел наступление, «і сподіваються, що повстання буде задушено». Вторая партия разведчиков доложила, что на Подоле и станции Киев II Товарный всё спокойно.

Наступило утро. Стали собираться служащие министерства; «у всіх настрій був пригнічений і з’являлися вони тільки з одним[: ] дістати інформації, щоб в залежності від сього вже себе “самоопреділяти”». Тогда же появился военный министр Порш, который только утром узнал о происходящем. Не получив дополнительной информации – в министерстве ее и не было – Порш поехал к Шинкарю. «І ми остались без жодних директив, – утверждал Жуковский. – Правда[,] се була у нас не первина. По своєму характеру М[икола] Порш являвся злосним централістом, і все у нього було здецентралізовано в його руках»{1157}.

Стрельба у Арсенала прекратилась на рассвете. От обеих сторон были высланы парламентеры, которые вступили в переговоры. Решено было установить перемирие до полудня, чтобы выяснить, какие требования выставляют восставшие и каких из этих требований могут быть выполнимы. Особые парламентеры были посланы от Центральной Рады. В Мариинском дворце была экстренно созвана комиссия из представителей враждующих сторон, Советов рабочих и солдатских депутатов и Центральной Рады. Председателем комиссии был избран представитель Совета солдатских депутатов Петр Дрига, секретарями – представитель Всеукраинского морского съезда (который начался 12 (25) января, а с 14 (27) января заседал в университете{1158}) Владимир Богуславский и секретарь Совета рабочих депутатов Кузьма Ткаченко.

Перемирие оказалось очень коротким. На заседании комиссии большевики предъявили свои требования и заявили, что не отступятся от них ни при каких условиях. «Переговоры» после этого продолжились силой оружия. Около часа дня перестрелка возобновилась. Арсенал атаковали части вольного казачества, но защитники отбросили их{1159}. Корреспондент «Киевлянина» сообщал через несколько дней, что днем войска Центральной Рады атаковали Арсенал и выбили оттуда восставших – и только когда к ним присоединились украинские солдаты из полков Сагайдачного и Богдана Хмельницкого, они вторично заняли Арсенал{1160}. Но другими источниками это не подтверждается.