– Снайпер! – заорал генерал. – Всем залечь! Американцы, поняв свой позиционный перевес, радостно рванулись в атаку. У окопа рванула пара гранат.

– Подпустить их в упор! – скомандовал генерал. – Тогда снайпер не сможет работать! Встретим их врукопашную!

Почувствовав полное превосходство, американцы лавиной рванули к окопу и обочине дороги, но, когда расстояние сократилось до минимума, воздух разорвала такая громкая очередь, что все невольно втянули головы в плечи.

Выглянув из окопа, Дед с облегчением увидел, как под прикрытием БТР в бой идет российская морская пехота. Сердце не выдержало напряжения, генерал покачнулся и, стремительно бледнея, потерял сознание.

Бой длился недолго. Фролов уже расправился с не в меру расшалившимся американским снайпером, когда остатки американцев сдались в плен. Дед скоро пришел в себя. Вокруг поста полностью хозяйничали русские, подсчитывали потери, налаживали связь.

В бою погибло восемь человек, из них два морских пехотинца, остальные из ополчения. Иван Андреевич получил тяжелое ранение в грудь, но санитар заверил, что от такого и в пятьдесят лет не умирают. Над раной Игоря возился вообще недолго, просто вколол ему антишок и нормально перевязал плечо.

Погибших уложили в машину.

Радист наконец наладил связь с базой и подробно сообщил обстановку.

– Товарищ прапорщик! – позвал он Громова. – С базы сообщают, что основные силы нашего десанта взлетели из Анапы. Минут через сорок парашютируются в Ялте и в городе. Лишь бы только америкосы не успели сдристнуть… Поймать бы их всех и на европейский трибунал.

– Не успеют… – озорно улыбнулся подошедший Фролов. – По крайней мере, от Графской они точно не отойдут, звонил мне только что один человечек… Бывший мечтатель, чтоб его…

– Сколько же у тебя солдат? – с улыбкой спросил Громов.

– У меня? Странный ты, Гром. Мы теперь все солдаты. Думаешь, война кончилась от одной нашей победы? Хрена с два. Теперь как раз насядут по-настоящему. Мы все и были солдатами, только сами не понимали. Знаешь, что изменилось? Мы просто поняли, с кем имеем дело. Поняли, что стоит за белозубыми улыбочками «Дирола» и сладостным вкусом «Сникерса». Многие поняли раньше нас, особенно югославы, но до русских вечно доходит в последнюю очередь. Слышишь, радист, ты бы поймал какую-нибудь музыку, а?

Морской пехотинец пожал плечами и принялся крутить настройки радиостанции. Доносились ритмы хип-хопа, песни на английском, танцевальное дрыгоножество.

И вдруг пара тактов знакомой музыки.

– Постой-ка… – остановил радиста Фролов. – Это же Феличита!

Морячки услышали знакомое имя и одобрительно загудели. Радист улыбнулся, подкручивая настройку. Незатейливый ритм электрической гитары отозвался дребезгом в не очень хорошем динамике, низкий женский голос мощно вырвался в солнечный день:

Солдаты от боли не плачут.

Солдата жалеть не надо!

А как же им быть иначе –

Она постоянно рядом.

Ботинками месят глину

И горячий песок в пустыне.

Их мочат косые ливни,

Но только они не простынут.

От гриппа они не умрут –

Их пули уже отлиты.

В каком-то бою

Будет солдат убитым…

Солдаты живут сегодня –

Не зная, где пулю встретят.

Взамен убитых в походах

Опять народятся дети.

Цветы прорастут весною,

И птицы вернутся в гнезда.

От гари дожди отмоют

На касках пробитых звезды.[2]

– Все мы солдаты… – тихо шепнул Фролов. – А что делать? Не мы начали эту войну.