Предложил, мысленно ставки делал — зажжется ли интерес. Оказалось, нет. Снова испугалась будто. Снова же головой замотала.

— Нет. Вы простите меня. Я правда уйти хочу. Я… Дело не в зарплате… Я просто… Устала… Немножечко…

Говорила, с каждым новым словом произнося все тише. И снова стопорясь именно там, где стоило бы начать содержательный рассказ.

— Высоцкий тоже сегодня сказал, что уволиться хочет…

Аня услышала, застыла, даже дышать перестала. Сначала. А потом… Задышала чаще, снова готова была расплакаться — это было видно… Закрыла глаза, сглотнула…

— Не пускайте его, пожалуйста, — открыла, посмотрела на Ярослава, попросила искренне. — Не надо из-за меня. Дело не в нем… Я все равно уйду.

— А в чем, Аня? Может мне скажешь? Я обещаю, больше никому. Я умею хранить секреты.

Ярослав предложил, Аня долго смотрела на него. Решалась, кажется. Только вот… Не решилась. Закрыла глаза, сдаваясь будто.

— Просто, если можно, убедите его, что… Что фирма очень в нем нуждается. Это же правда. Он… Особенный…

Аня сказала с придыханием, Ярославу захотелось усмехнуться. Вот ведь странное существо… Обижена до невозможности, а хвалит… Волнуется… Просит… Не в морду дать, а убедить…

— Особенный. Ты права. И раз сама рассказывать не хочешь, то давая я тебе историю расскажу. Хорошо?

Спросил, сделал паузу. Видел, что Аня сомневается. Знает малышка, что история не понравится, но и отказать не может. Поэтому кивает. Тянет еще одну салфетку, начинает мять, глядя на нее, а не Ярославу в глаза…

— Я долго за ним охотился. За твоим Корнеем, — думал, что это «твоим» ее покоробит, она скривится, но нет — наоборот, губы в улыбке дрогнули. Будто гордится… — Он очень переборчивый. И прекрасно знает, чего хочет. Пока сам не решит — ты его не убедишь. Прямо, как ты… Я же тоже его зарплатой манил. Условиями. Перспективами… А он прекрасно знал, что это все у него будет, кого бы он ни предпочел. Хоть Самарского, хоть кого-то другого. У нас и заграницей. Захочет — добьется. Ходил за ним так, как за женой своей не ходил. Веришь?

Аня глянула мельком, удивленно, Ярослав тоже не сдержал улыбку. Ей было приятно слушать… И ему тоже приятно. Вдруг действительно помочь сможет? Видно же, что девочка любит. Запуталась просто. Это с ними бывает…

— Почти год его заманивал. А потом он внезапно согласился. Я даже не поверил. Но надо было брать, пока не передумал. Переманил. Мы начали сотрудничать. Сказать, что я был доволен — ничего не сказать. Я расслабился, Аня. Наконец-то расслабился. Это дорогого стоит. Точно не меньше, чем плачу ему. Да только рано, судя по всему, потому что как-то раз… Ко мне пришла анонимка… На него, представляешь?

Аня немного покраснела, вздохнула. Значит, в курсе. Ну и хорошо, наверное. Меньше разоблачительных истин на ее голову.

— О том, что Высоцкий, оказывается, может знатно налажать… А потом зачем-то притащить ко мне на фирму девочку… Опасную… С которой нельзя ссориться. Ни ему самому. Ни мне… Как я был зол, Аня… Как он меня подвел… Я сказал ему тогда, что если ты навредишь моему бизнесу — это будет стоить ему и места, и репутации… А ты знаешь, что такое для Высоцкого репутация? Вот только он не испугался. Сказал, что несет за тебя ответственность, а на попытку узнать о статусе ваших отношений вообще рот заткнул. Обнаглел он у тебя, Аня. Совсем обнаглел…

Первой реакцией было явное удивление, потом новый румянец… Вероятно, эту часть истории она не знала.

— С тех пор я все ждал, когда же он окажется неправ. Когда же из тебя полезет… Прости… Но говно. Я же много людей в своей жизни видел. И как-то привык готовиться к худшему. А ты… Удивляла. Ходишь по коридорам, у стеночек, стараешься… Мышку напоминаешь. Улыбаешься своему обнаглевшему. Расцветаешь, когда он тебе улыбается… Я не слепой. Когда мне интересно — наблюдаю. За вами наблюдал. И правда ждал, когда же… Когда же вылезет… Но нет и нет. Нет и нет… А потом, как-то раз, он прилетает ко мне в кабинет утром и требует уволить ассистентку, потому что она «буллит его Аню». А если не уволю — он уйдет. И ноги вашей не будет в офисе, пока я не исполню требование…

На Аниных глазах снова навернулись слезы, она отвела взгляд, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, успокоиться… Ее это все трогало. Ей это все делало больно. Она не обижена на него. Тут что-то другое…

— И я, как дурак… Беру и исполняю. Представляешь? Потому что никому нельзя буллить его Аню, малыш… Потому что он прощает ее, когда она делает глупости. Потому что он бережет ее. Опекает. Незримо следит. Относится, как к вазе. Боится, что кто-то заденет хвостом и разобьет. А потом, кажется… Ошибается. Разбивает сам. Да?

Ярослав спросил, Аня не ответила. Просто смотрели друг на друга. Долго. С пониманием…

— Он не виноват…

После чего Аня шепнула, снова мотая головой…

— А думает, что виноват. Мучается, Ань. Очень сильно мучается. Волнуется за тебя. Не умеет по-человечески. Выходит так, как выходит. Но он старается. Ты же видела — он очень старается. Мне кажется, хотя бы поговорить с ним — было бы справедливо. Ты не обязана возвращаться. Прощать. Забывать, если не можешь. Но просто поговорить… Почему бы и нет?

— Потому что… — Аня начала, но не смогла. Мотнула головой, снова запрокинула ее. Видимо, боли было слишком много и сидела она слишком глубоко, чтобы иметь возможность просто заговорить. Во всяком случае, с Ярославом. А значит… С Корнеем еще важнее.

— Я знаю, что он, не спросив тебя, дал денег матери.

Решив, что ходить вокруг дальше бессмысленно, Ярослав сказал, видя, что вот теперь Аня кривится. Вот теперь уже откровенно в самую боль…

— Успокойся, Ань. Я не буду ковырять. Ни правых искать, ни виновных. Просто скажу пару слов, а ты уж подумаешь, есть ли смысл прислушиваться… В мире очень много токсичных людей. Они отравляют жизни других. Иногда удается распознать их сразу. Иногда это случается слишком поздно — когда они уже проникли под кожу, бегут с кровью по венам. Когда отдирать их — невыносимо больно и кажется, что токсичность — не такая уж проблема… Но это обман. Потому что отраву нужно выводить из организма. Какой бы сладкой она ни была, нужно. Другого выхода нет. Он хотел уберечь тебя от того, чтобы отдирать потом было больнее. Я уверен, что очень хотел тебя защитить. К сожалению, получилось жестоко. К сожалению, план не сработал. Но поверь моему опыту, лучшее случается, когда планы рушатся… Если вы преодолеете это — думаю, вы преодолеете все. Если хочешь, конечно. Если любишь. Если веришь…

Ярослав замолчал, смотрел на Аню. Которая… Перед собой. Не плача. Просто думая… Ждал ли ответа? Нет, конечно. Он и не нужен. Пусть сама решает.

— Но если хочешь — я дам ему в морду. За твои слезы. Мне не сложно. Даже приятно будет…

Попытался пошутить, понял, что Аня не разобралась. Испугалась, головой закрутила: