– Нож, knife… Там, там…

Я вытряхнул содержимое сиповского пакета – оттуда выпала плитка шоколада с пилкой, примотанной к ней скотчем. Детектив, форменный детектив!

И все будто не со мной, и все взаправду.

Наручники я пилил минут двадцать, пока Артуро наконец не высвободил руки. Он долго разминал запястья, сидя на кровати. Что дальше?

А дальше вот что.

Артуро улегся и снова стал кричать и биться. На шум пришел надзиратель, беспечно отворил дверь, вошел, склонился над мнимым больным и тут же был повален и скручен по рукам и ногам – на это ушла моя рубашка, подранная на лоскуты. Взамен я получил надзирательскую форму – надел ее не без омерзения, но ведь вполне подошла! Потом крадучись по коридору – Артуро с автоматом наперевес – к решетчатой двери, за которой на стуле дремал второй надзиратель. Артуро навел на него ствол и негромко окликнул. От ужаса тот едва не рухнул на пол. Он послушно отдал оружие и одежду, мы препроводили его к товарищу, связали и уложили на мою кровать.

Дальше Артуро проявился во всей хитроумной бандитской красе. Выходить на двор было бы безумием: по периметру его охраняли не менее двух дюжин солдат. Но и другого пути не было. И мой спаситель стал открывать все подряд камеры в коридоре, негромко возглашая что-то на ронга. Минуты через две коридор был полон заключенными. Они молча ринулись мимо меня к выходу в тюремный двор. Какое-то время там стояла изумленная тишина, а потом – стрельба, крики, топот, вой сирены.

Выждав немного, король Артур подтолкнул меня к двери, схватил за руку, мы выскочили, оставаясь в тени навеса, сунулись в соседнюю дверь – она вела в казарму. Краем глаза я успел увидеть несколько скорченных тел на песке, мечущиеся тени, вспышки выстрелов. В суматохе нас не увидели. Окна в казарме открыты – мы нырнули туда и оказались перед тюремной стеной. Артуро вернулся в казарму, пропихнул мне через окно кровать, мы поставили ее на попа, подтянулись, взобрались на стену, спрыгнули – и вот океан. Прямо у ног. Свободная стихия. Вечерний бриз.

– Лодка – там! – махнул мой спаситель рукой в темень.

Вероятно, был отлив, брели мы довольно долго сначала по колено, потом по пояс в воде, потом поплыли, бросив автоматы. Впереди замаячила тень – лодка – и в ней чеширским котом чья-то белозубая улыбка.

Теперь уже втроем мы выбираемся на берег – илисто, топко – и продираемся сквозь заросли. Вот пляж, вдалеке мутные огоньки – ну да, ресторан Beira Mar. Несколько человек стоят на площади перед ним, глядят в сторону островной тюрьмы, видать, была им потеха! Но сейчас тишина, с острова ничего не слышно, шелестит океан. Пережидаем, пока зеваки разойдутся, рассядутся по машинам, разъедутся. Ресторан уже закрыт. На площади остается один автомобиль, Артуро ведет нас к нему. Советский «уазик», ключи болтаются в замке. Артуро садится за руль, мы с «чеширским котом» назад. Ночное шоссе. Сипов предусмотрел все, даже марку машины – «уазики» здесь не останавливают, поскольку на них ездят советские «братья по оружию».

– Куда теперь, Артуро? – спрашиваю.

– Приказано отвезти тебя к границе. Это недолго, часа полтора, – отвечает рецидивист. – Сядь впереди, так безопасней.

Пересаживаюсь. Мы оба в камуфляже, я вполне сойду за военного советника, Артуро за моего водителя – в бардачке лежат документы, удостоверяющие личность, а кроме того, военные номера на машине подкрепят наш иммунитет. Отлично сработал Сипов.

Прошу Артуро заехать к дому Марии: я уверен, что теперь-то смогу безбоязненно взять ее с собой. В крайнем случае, попрошу Сипова уладить, если это потребуется, проблемы с ее семьей. Не вижу никаких резонов, чтобы он отказался. В конце концов, в каком-то смысле Сипов тоже повис у меня на крючке…

Беда в том, что я решительно не помню, как ехать. Мы долго кружим по спящим улицам. Артуро волнуется, ему бы отделаться от меня до рассвета. Наконец, кажется, я узнаю улицу и дом. Ну да, вот он, вот. Выбегаю, крыльцо, стучу, жду, долго, долго, сердце бьется, бьется.

Женский голос за дверью:

– Кто там?

– Доброй ночи, – отвечаю я, голос дрожит. – Простите, пожалуйста, а Мария дома?

– Нет, – скупо сообщают мне. – Она улетела, она на работе.

– Простите… – бормочу я и на негнущихся ногах возвращаюсь к машине.

Сипов соврал? А вернее всего, он и сам не знал. Или что-то другое?

Я разворачиваюсь и снова на крыльцо:

– А когда она вернется? Когда вернется? Когда? Когда?

– Обещала утром.

Куда, куда?!

Но Артуро уже рулит, мотор тарахтит. Кочки, ухабы, стук сердца… По пути нас обгоняют несколько грузовиков с солдатами, потом – одна за другой – черные машины с правительственными номерами. Куда? В аэропорт? Встречать президента, – решаю я. Открываю окно, вслушиваюсь, всматриваюсь в надежде услышать, увидеть садящийся самолет. Ничего.

Что-то тревожное таится в этом ночном движении: зачем солдаты? Зачем столько патрулей на всех перекрестках? Мы проезжаем мимо без проблем. Но зачем?…

Поворот к аэропорту, вглядываюсь – ничего, а мы дальше, мы уже на Северном шоссе, ведущем к границе. Перед нами открывают шлагбаум, город остается сзади. Начинается зона влияния моего соратника капитана Макунзе.

Артуро тормозит на обочине.

– Приехали, со Бен, – сообщает он.

За все наше приключение мы практически не обмолвились ни словом. А «чеширский кот» вообще проспал все это время на заднем сиденье.

Артуро протягивает карту – ксерокс, все топонимы на английском.

– Вам нужно брать сейчас левее, вот тропинка, по ней вверх, немного, между горами, здесь перейти речку – и вы в ЮАР. Идите, когда рассветет, а не то заблудитесь, со Бен. Тут хода – чуть больше часа.

– А ты куда, Артуро? – спрашиваю.

– Домой.

– Не боишься, что тебя уже ждут?

– Нет, со Бен, туда они не сунутся, побоятся. Пересижу неделю-другую, а там посмотрим. Может, свидимся еще. Счастливого пути, со Бен.

– Спасибо, Артуро. Тебе тоже.

Я захлопываю дверь, он разворачивается и уезжает – ему нужно ехать, пока темно, а рассвет скоро.

Я остаюсь один на один с бушем. Ландшафт здесь заметно повышается: невысокие, поросшие кустарником горы грядой идут вдоль границы. Сажусь у обочины, жду солнца: сейчас пускаться в путь по незнакомой местности – безумие.

Я физически чувствую, как подо мной пузырится, шевелится, совокупляется сама с собой древняя африканская земля, давая жизнь мириадам разнообразных тварей. Они вырастают стремительно, пожирая все вокруг: и чужих, и себе подобных; так же стремительно они совокупляются – успеть, успеть! – и подыхают, уступая место другим, похотливым и ненасытным. Эту оглушительную тишину лишь изредка нарушают резкие крики обезьян – то ли сигнал тревоги, то ли ликование ебущегося самца. Затем на смену обезьянам просыпаются птицы. Звезды гаснут быстро, я давно привык к тому, что сумерек здесь нет – все резко, четко, сразу. Вот уже различимы и деревья на другой стороне дороги. За ними – саванна, за мной – горы.