Гордость и стыд существовали всегда. Двухтысячный год подвел человечество к изучению нового качества энергии стыда. Движение жизни от простого к сложному, как никогда прежде, усложнило содержание таких понятий, как уйти в тень, попасть впросак, оказаться в тупике, угодить в трясину, пойти на дно, надломиться. Это влияет на психику и душевное состояние человека гораздо болезненнее, чем несколько веков или десятилетий тому назад, ибо высокий уровень развития нуждается в более достойном обхождении.

Все мы знаем, что добра без худа не бывает – стремясь к чему-то хорошему, человек получает не только хорошее, но и соразмерное ему плохое. Однако каждый, кто стремится к хорошему, надеется на то, что он будет первым исключением из правил и что ему достанется только хорошее. За этим следует стыд, и человек начинает стыдиться. Он стыдится своего стыда, старается это чувство заглушить, искоренить, что порождает бесстыдство. Похваляясь своим бесстыдством, человек еще больше усиливает соответствующую энергию. Похваление своим бесстыдством, как и стыдливое отношение к нему, рождает жажду мести. Похваление жаждой мести ведет к действию. Если же человек стыдится жажды мести, то он это желание подавляет как чувство до состояния нечувствительности. Одобрительное отношение к наказанию как к возмездию и похваление этим отношением ведет к физическому и душевному убийству. Относясь к убийству как к позорному явлению, человек заменяет эту форму наказания на обличение, на разгромную критику. Возвеличивание обличения, оправдывание искоренения зла ведет к духовной, душевной и физической ущербности, инвалидности. Причем все эти беды происходят от стыда.

Поступок может быть хорошим или плохим. Человек, совершивший хороший либо плохой поступок, никак не становится от этого лучше или хуже. Неверно было бы отождествлять человека с его поступком.

Если вы оцениваете человека положительно, это плохо.

Если оцениваете отрицательно, это еще хуже. Тем самым вы его порочите.

Жизнь есть чистота. Любая грязь считается постыдной, и ее прячут с глаз долой. Лишь глупец выставляет напоказ либо изливает вовне свои нечистоты. Поэтому его считают плохим.

Жизнь есть свет. Все темное считается постыдным и потому отрицается. Лишь глупец признается в собственной темноте, невежестве, неумении смотреть и видеть. Поэтому ему указывают пальцем.

Глупый человек желает набраться ума, а человек умный не желает учиться глупостям. Глупость и ум неспособны ужиться под одной крышей, неспособны трезво признать потребность друг в друге. Поэтому человек держится подобных себе: один тянется к яркому свету, другой – к кромешному мраку. Чем больше в человеке гордость, при помощи которой он скрывает, отрицает, искореняет свой стыд, тем в большей степени жизнь воспринимается им в черно-белых тонах. В конечном счете, устав от жизни, он будет воспринимать все в сером цвете. Такой человек не способен разглядеть буйство красок, многогранность явлений, широкий диапазон выбора. Он не расправляет согбенной спины, когда на небе вспыхивает радуга, так как на фоне чистоты жизни его собственная грязь кажется ему еще более постыдной.

Будучи рабом, доказывающим, что он не раб, человек, возможно, имеет прямую в физическом смысле осанку, однако, невзирая на это, не ведает счастья. Радуга не радует раба, ибо на душе у него тяжесть из-за своего рабского положения. Раб – не человек, он лишь орудие труда в руках хозяина, машина с более или менее сложным устройством. В итоге он становится рабом самой машины, поскольку неспособен оставаться человеком. Это – его стыд, который он старается скрыть от жизни. Он испытывает гордость, когда ему удается выступить против порабощения. Растрачивая себя на борьбу, умный человек не может и помыслить о том, что, освободи он в себе раба, смог бы относиться к себе как к человеку и позволил бы другим людям поступить так же.

Не умея видеть во всем себя, человек не замечает того, что радуга, расцвеченная по-особенному ярко, возникает на небе как украшение на фоне удаляющихся по-особенному темных туч. Она появляется вновь и вновь, чтобы поднять у человека настроение и вселить надежду, словно говоря, что нет такой грязи, от которой нельзя было бы очиститься. Сияющее солнце и черная туча являются противоположностями. Радуга между ними является символом начисто вымытого неба. Она появляется после того, как дождь сделал свое дело, да так старательно, что теперь солнце может выйти из-за туч. Если дождь и солнце отрицали бы друг друга, делая все, чтобы друг друга уничтожить, то радуга никогда не появилась бы. Иными словами, если бы не было противоположностей, никогда не проявилась бы и многоцветная красота жизни.

Для человека, выросшего в атмосфере стыда, не существует дневной радуги. Природа позаботилась о таких людях, подарив им ночную радугу – северное сияние. Душевное волнение, которое испытывает человек при виде северного сияния в ночи, подсказывает ему, что и в полной темноте можно увидеть жизнь во всех ее красках. Ее не скроешь во мраке. Может быть, при созерцании северного сияния у человека рождается чувство, что и он, выросший в страхе стыда, способен быть Человеком, который не слепнет от окружающего мрака и которого окружающая грязь замарать не способна.

Счастье – это умение оставаться Человеком в любой ситуации.

Жизнь есть учеба, и учиться можно по-разному: под стать вещи, под стать животному либо под стать человеку. В молодости человек пробует и так и эдак, а старея, гнет одну линию, полагая ее единственно верной. За свои убеждения он готов отдать жизнь, причем с тем большей готовностью, чем меньше в них истины.

Неотъемлемой частью информации является ее словесное выражение, которое может быть как начальным, так и завершающим звеном информационной цепочки.

ОБУЧЕНИЕ ПОД СТАТЬ ВЕЩИ

А. Обучение под стать простой вещи, то есть жизнь в качестве орудия труда.

Привыкая с детства выполнять чужие приказы и запреты, человек утрачивает способность мыслить самостоятельно и становится живой вещью, предметом, примитивным орудием труда. Таким он остается до тех пор, пока не начнет сомневаться в целесообразности подобного образа жизни, пока окружающие используют его такого, какой он есть. Если ему известно, что такое хорошо и что такое плохо, он будет твердо уверен в этом своем знании, и на него можно полагаться, пока у него не лопнет терпение.

Такого человека можно сравнить с электропроводом, безотказно проводящим ток всегда в одном направлении. Где-то что-то произошло, и человек рассказывает об этом точно так, как сам увидел или услышал. Чаще всего он даже не понимает, о чем речь. Ушиб палец на одной ноге, но поскольку болит палец на другой, значит, его-то он и ушиб. Фактически же эти два пальца являются двумя концами одного провода. Энергия передается им безо всякого критического осмысления, безо всякой мысли о ее целесообразности. Человек мелет языком из самоутверждения, не задумываясь о том, что кому-нибудь, возможно, станет плохо от его слов. Вины за собой он не ощущает, как не ощущает и угрызений совести, если из-за его длинного языка между людьми портятся отношения. О последствиях он не думает. Он-то знает, что ничего сам не присочинил, а потому ни в чем не виноват.